нету Михаила. Убили его. Зарезали средь бела дня.
9.
Люди как звезды
Оля в мечтах своих, конечно, уже устремилась по жизни за Женей, как жена декабриста. Ей рисовались суровые заставы, затерянные в степи, овчарки, которые никого не подпускают и лишь с ее руки кормятся краюшкой хлеба, простой быт, окрашенный их с Женей любовью. На этом месте настроение портилось, потому что показы мод, о которых она грезила, там придется делать разве что для престарелых начальственных жен с их жутким перманентом.
Женя звонил каждый день, слушал ее болтовню. Она, чтобы быть ему интересной, рассказывала ему школьные новости, собирая по крохам все, чтобы он не заскучал. Сам он делился своими карьерными планами, которые можно было заключить в два слова «стать генералом». Слушая его, Оле казалось, что вот оно, то самое чувство, сильное и настоящее, которое можно пронести через годы.
После единственной прогулки в парк никуда они больше не ходили, просто стояли у подъезда. Зря Оля терзала мамину лениградскую тушь и наглаживала ужасно мнущееся красное платье в белый горошек. За счет широкого пояса в нем так выгодно подчеркивалась талия, что глаз не отвести. Но Женя приходил, когда становилось темно, руками ее не касался, потому и не мог оценить всю красоту фигуры. Пару раз она предприняла попытку поцеловаться, но он отстранялся. Оля немедленно надулась, но не на него, а на двоюродную сестру – не иначе как та чинила препятствия. Потому что он намекнул, что его попросили держаться от нее подальше.
Но вопреки всем проискам мира они были вместе. По крайней мере, Оля так считала. Она выпросила у него фотографию и носила ее с собой в школу. Там перекладывала из учебника в учебник, чтобы любоваться на уроке. Идет на химию – снимок в учебнике химии, идет на алгебру – он перекочевывал в учебник алгебры. Так Женя постоянно был с ней, а не только в его редкие визиты.
Один-единственный раз он пришел в школу – тогда, когда привел Фонпанбека. Оля даже подумывала, что бы такое еще устроить, чтобы он снова появился и вызвал ее с урока, но ничего путевого в голову не приходило.
Сам Фонпанбек уже освоился, передружился с мальчишками, стал пропадать с ними. Только в школу и из школы они продолжали ходить втроем. Он рассказал им, что краевед, с которым он познакомился, когда ехал в Жана-Париж, погиб. Позвал их на кладбище. Они и пошли. Развлечений-то никаких, скука. Похороны, как и в любом другом городе, случались постоянно. Раздавалась траурная музыка, все бросали свои дела и бежали к окнам посмотреть, кого хоронят. Особо любопытные даже вниз спускались, не стеснялись заглядывать в гроб и расспрашивать, кто покойник да отчего умер. Оля наблюдала только из окна, еще свежи были в памяти папины похороны, не хотелось быть праздной зевакой на чужих. Айша так и вовсе говорила, что у нее моментально пропадало настроение, стоило раздаваться траурному маршу, звуки которого ни с чем не спутаешь.
На кладбище они пришли пешком. Андрей нес неизвестно где раздобытый букет мелких сиреневых астр. Судя по обломанным стеблям, явно не на базаре
