Ливией, по морю оттуда можно добраться и до Сирии, и до Турции. Надо ехать, Маша…
Честно, я так ничего и не поняла тогда из его разговоров о том, что надо поддерживать противовес исламистскому фундаментализму на Ближнем Востоке и в странах Магриба, что нам нужно «окопаться» в центре арабского мира, стремящегося к созданию исламского государства, которое угрожало бы интересам и безопасности России, что патриотизм – это служение интересам Родины, причём активное служение. Очнулась я в подмосковном центре подготовки агентов.
Краткие курсы шифрования и арабского языка, легенда о француженке, сотруднице международной миссии Красного креста, – и вот я, мадам Полет, уже в международном аэропорту Туниса, куда прилетела из самой Франции. А рядом – вот счастье-то! – мой «муж» и начальник, месье Гастон, доктор-эпидемиолог, надменный красавец, крайне раздражённый необходимостью терпеть в напарницах такую непрофессионалку, как я, мой любимый Сашенька.
Мы должны были создать агентурную сеть и приготовить возможные пути эвакуации агентов из региона Северной Африки. Я стала связной, которая в последнее воскресенье каждого месяца должна была выпивать чашку зелёного чая с мятой и кедровыми орешками в знаменитом Кафе на Циновках, – в Сиди-бу-Саиде, «городе художников», где в двадцатые годы частыми посетителями были немецкие художники Август Маке и Пауль Клее, французская писательница Симона де Бовуар и писатель и философ Поль-Мишель Фуко. Там я должна была ждать связного с нашей стороны, который бы спросил у меня на французском, где можно выпить такой же традиционный тунисский кофе, как этот прекрасный чай, и заодно купить плетёную птичью клетку как сувенир.
Когда мы с «мужем», едва обосновавшись в миссии, отправились на арендованной машине в Сиди-бу-Саид, находящийся в двадцати километрах от столицы, я даже представить себе не могла, что еду в настоящую сказку. Название города переводится как Источник святого Саида, но я сразу переименовала городок, назвав его про себя Сэр Саид, настолько он поражал смешением культур.
Оказалось, что сине-белые здания с яркими вспышками розовых цветущих бугенвиллий, напоминающие греческие деревушки, полностью заслуга барона Рудольфа дЭрланже, представителя богемы Туниса начала двадцатого века, который добился решения сохранить город в сине-белой гамме и в дальнейшем вести постройки только в аутентичном андалузском стиле.
Я с самого начала заметила, что Тунис – страна закрытых дверей, причём дверей, непохожих одна на другую. На въезде в Сэр Саид, я разглядывала синие и чёрные кованые двери, изогнутыми полукруглыми подковами обещающие вход в рай, с различными аппликациями, заклёпками и узорами, пытаясь угадать, что за ними скрывается. С восемнадцатого века османские наместники Туниса и зажиточные тунисцы строили у святого минерального источника летние резиденции с великолепными воротами, но попасть в дом араба постороннему человеку практически нереально. Для этого на главной торговой улице города стоит дом-музей тунисского быта Dar el Annabi, Дворец арабских ночей, где интерьер сохранен
