и что ждёт меня завтра?
Вопросы кружили голову, и она кружилась, засасывая меня в воронку сна.
Утром я встала разбитой и уставшей, постаревшей на тысячу лет, но, выглянув в окно, увидела яркий солнечный мир, в котором Сэр Саид опять стоял, как стоял, ничуть не изменившись. Мне даже обидно стало. Впрочем, обида – это чувство, а на них я решила больше не размениваться. Все свои обиды, страхи, разочарования и сожаления я утопила в водах тунисского залива в ту ночь, когда спаслась из борделя, и затолкала остатки сомнений себе в глотку, когда этой ночью заглушала рыдания ладонями, чтобы не побеспокоить сон моего спасителя. Я больше не буду ни о чём сожалеть и не буду оглядываться назад. Я буду жить, чтобы выжить. Буду жить одним днём. И буду заботиться только о себе…
– Марьям, ты готова? – заглянул ко мне Саид.
– Готова? К чему?
– У тебя почти нет вещей. Мы идём на рынок. Только позавтракаем сначала.
– Я сварю кофе!
– Только не ты! – воскликнул он.
– А что такое?
– Ты не умеешь варить кофе, француженка.
– Ну…
– Позже я тебя научу. Но ты можешь приготовить блинчики. Я уже завёл тесто, иди пожарь.
Он вышел, и я быстро поднялась. Прибрать диван, умыться и заплести отросшие волосы в короткую толстую косу – пять минут. На кухне я пожарила блинчики, больше похожие на оладьи-мутанты, порезала помидоры и выложила на расписную тарелку финики.
– Больше ничего нет.
– Да, продуктов совсем мало. Ешь быстрее, и пойдём всё купим, – сказал Саид, – кстати, запиши на бумаге имя твоего отца. Я позвоню отцу в Тунис, и мы попробуем сделать тебе документы.
О, началось. Я записала на бумажке имя Этьена Луи Мореля, старого пропойцу-фельдшера, которого похоронили в миссии как раз накануне моего дня рождения. У него был цирроз, а во Франции оставалась племянница лет тридцати.
– А кто твой отец? – осторожно спросила я, отдавая Саиду листок.
– Господин Аббас бен Хусейн держит таксопарк в Тунисе. У него больше тридцати машин и водителей. И поэтому много знакомых в полиции. Я отправлю ему эту бумагу и расскажу твою историю. Он поможет.
– Как это такой человек позволил сыну быть художником? – спросила я, зная, что у арабов сын продолжает дело отца.
Саид усмехнулся.
– Я пятый сын в семье, вот и позволил. Мои старшие братья работают с ним, а мне разрешили пойти по стопам деда.
– А кто твой дед?
– У него бизнес в Кайруане. Дед держит целый ковровый двор и фабрику. Тётя Марьям, как и все мои сёстры и тётки, учились ткать ковры у него. Сейчас деду уже за семьдесят, и ему нужен продолжатель бизнеса. Я пообещал заняться коврами, если мне позволят выучиться в художественной академии после торгово-экономического колледжа, и семья согласилась.
– Вот как ты научился торговаться.
– Я просто блюду свои интересы, как каждый нормальный человек. И потом, кто знает, что кому суждено?
