не понимала двух вещей: во‑первых, при чем здесь принц Света, а во‑вторых – почему для этого нужно обязательно тащиться в храм. Ну, сказал бы «Спасибо!» в сердце своем – и все, пошел заниматься насущными делами. Так нет, Эйтан настаивал, более того, ему взбрело в голову зазвать меня с собой.
– Почему? – недоуменно спросил он. Наивная реакция, которая заставила меня раздраженно возвести глаза к небу. – Это совсем ненадолго, а в здешнем храме, говорят, очень красивые фрески. И еще вроде бы хранится какая-то реликвия, точно не помню, кажется, что-то, связанное с пророком Иокином.
Я прыснула со смеху. Помню этого пророка, тот еще был зануда. Интересно, что у них здесь хранится и подлинное ли оно.
– И потом, тут приезжих не так много, на тебя все будут пялиться, – выдал очередной аргумент Эйтан.
Все доводы в совокупности заставили меня скрепя сердце согласиться. Но к церкви я приближалась медленно и неохотно. Спутник то и дело оборачивался, останавливался, поджидая, когда я его нагоню, и удивленно хмурил брови. Однако особого значения моей неторопливости не придавал: должно быть, решил, что я устала с дороги.
К счастью, когда мы переступили порог (действие, давшееся мне нелегко), он занялся своими делами: прошел к одному из отведенных для молитв мест, начертил указательным пальцем невидимый круг в центре своего лба и опустился на колени. Я же начала потихоньку осматривать внутреннее убранство. Чувствовала себя при этом крайне напряженно. Нет, здесь мне ничто не угрожало. Я не могла рассыпаться в пыль, принять форму дикого зверя или заверещать от невыносимости одновременной молитвы десятков праведников. Все это не более чем выдумки и суеверия. Просто мне было неуютно – как гостю, без спросу вошедшему в дом, где ему не рады.
Я опасливо покосилась на статую очередного ангела. Надеюсь, тот, кто на ней изображен, не смотрит на меня сейчас с ехидной улыбочкой. Дескать, что, Арафель, не справляешься без нас, даже сюда заявилась? Пришлось сжать губы, вдохнуть поглубже и пройти мимо. Ну, где здесь раздают мощи Иокина? Должна же я на них посмотреть, раз уж так сложилось.
Внезапно одна из тихонько молившихся в стороне старушек, невысокая, сгорбившаяся и, казалось, еле-еле передвигавшаяся, встрепенулась и отстранилась от меня с выражением ужаса и одновременно решимости на морщинистом лице.
– Сгинь, нечистая! – воскликнула она и принялась ожесточенно выводить пальцем круги. Сперва на своем лбу, и это бы еще ладно, но затем она потянулась к моему.
Круг, совершенная форма, считался символом принца Света. Сам по себе знак меня не смущал, но вот внедрение в мое личное пространство – очень даже. Хорошо еще, что мы находились в темном углу, храм вообще освещался довольно слабо: эффект узких окон с цветными витражами.
– Что с вами, тетушка? – раздраженно осведомилась я, отклоняясь и одновременно пытаясь разгадать причину такой своеобразной реакции.
Ей ведь неоткуда знать, кто я такая, так почему же…
