таким запахом всех из храма изгоните, включая священника, – не менее убежденно парировала я.
Все эти пляски и размахивания порядком мне надоели, так что, не выдержав, я схватила старую каргу за шкирку и потащила к выходу. Весила она не слишком много, да и сил у меня предостаточно, если умышленно не сдерживать себя в рамках человеческих возможностей. Оказавшись на улице и мельком оглядевшись, я сочла, что площадь слишком близка к храму, а, значит, вернее будет переправить ярую ревнительницу веры куда-нибудь подальше, чтобы она наверняка не юркнула обратно.
Неожиданно кто-то схватил меня за плечо.
– Эй, Арафель, что ты делаешь?!
– То, что надо! – процедила сквозь зубы я. – Перевожу старушку на другую сторону улицы. Кажется, у вас это считается добрым делом!
– Но не тогда, когда она упирается! – возмутился Эйтан.
– Да? Ну ладно. Может, ты где-то прав, – признала я, задумчиво наблюдая, как отпущенная старушенция улепетывает со всех ног. – Кажется, помощь ей действительно не нужна. Хорошо бежит! По-моему, она помолодела лет на десять.
– А что это с ней?
Мой спутник хмурясь смотрел вслед удаляющейся молельщице.
Я неопределенно пожала плечами.
– Похоже, я хорошо влияю на людей. Ну как, ты закончил свое общение с принцем? Можем продолжить путь?
– Да. Конечно.
Эйтан кинул последний взгляд в том направлении, где уже исчезла из виду старушка, и последовал за мной к заждавшемуся раштангу.
Монастырские стены – каменные, массивные, местами поросшие мхом, строившиеся явно давно и готовые к пытке не только осадой, но и временем, – встретили нас на удивление дружелюбно. Солнце клонилось к закату, иных мест для ночлега в округе не наблюдалось, и мы решили постучаться сюда. Принято было считать, что в таких местах всегда рады накормить путника и предоставить ему ночлег.
Ворота и вправду открыли быстро. Монахиня, женщина лет сорока – сорока пяти в традиционном черном платье с белыми вставками и черно-белом апостольнике под стать, встретила нас весьма приветливо, пригласила внутрь и пообещала покой и приют. Первого мы не просили, зато второе было кстати, так что в общем и целом я осталась довольна.
В монастыре, в отличие от церкви, я чувствовала себя комфортно. Храм – это дом принца Света, монастырь же, при всей его важности для религии, – жилище людей. Монастыри бывают разными (женскими или мужскими – лишь самое малое из различий): светлыми, дарящими человеческим душам чувство покоя, или суровыми, вселяющими страх перед загробной жизнью; островками подлинного благочестия или прикрытием для мира интриг и жестокой борьбы за власть. Люди, жившие в монастырях, также бывали самыми разными, равно как и приводившие их туда причины. Именно этот аспект вызывал в данный момент мой живейший интерес.
Внутри нам пришлось разделиться. Путников мужского пола за ворота пускали, но в жилые помещения им ходу не было, так что
