style="font-size:15px;"> – Хоть пруд пруди, – отвечает Ведерников, – сотни две или три.
Только-только заканчиваем калибровку – подбор капсюлей с одинаковым сопротивлением – и заменяем капсюли на зарядах, как начинается обстрел. Длится около часу. Через каждые две-три минуты по снаряду. Большинство ложится вокруг станции. Несколько попадает в машинный зал, два в котельную. Их называют минами, но это не мины. У мины нет пробивной силы, а в машинном зале зияют дыры в потолке.
Стрелка прибора беспощадно сваливается на ноль. Цепь порвана. Георгий Акимович ищет свою кепку с пуговкой.
– Закопать надо провод, от осколков житья не будет.
И, не дождавшись конца обстрела, вылезает из щели. Найти порыв не так просто. Цепь у нас последовательная, и при малейшем порыве она выключается целиком. При параллельном соединении порыв найти легче – цепь разбивается на участки и каждый участок можно проверять в отдельности.
Мы проходим по всему проводу, щупая его руками. Валега с нами, с мостиком в руках. Георгий Акимович все время на него кричит, чтоб он был осторожней, другого такого теперь не сыщешь. Два порыва находим быстро, с третьим возимся довольно долго, но и его находим в конце концов. Георгий Акимович быстро и ловко обматывает липучкой раненое место.
До вечера закапываем провод и переводим сеть на параллельную. Немцы два раза повторяют налет. Георгий Акимович не сводит глаз с «уитстона», но все проходит благополучно – порывов нет.
Часов в восемь приезжает Гольдштаб. Привозит омметр. Это нам значительно облегчает проверку порывов. Спрашивает, как у нас обстоят дела. Мешки со взрывчаткой надо будет перетаскивать из машинного зала в подвальные камеры, под каждый генератор. Это безопасней и не так будет нервировать рабочих. Потом надо, чтобы обязательно кто-нибудь из нас или бойцов дежурил на самой станции. А в общем, быть готовым к ночи.
Гольдштаб отводит меня и Львовича в сторону. Потирает руки.
– Помните, что после предварительной команды – более получаса у вас не будет. За полчаса все должно быть закончено и подготовлено. За эвакуацию рабочих отвечаете вы, Львович. Керженцев – за взрыв.
– Ясно. А очередность?
– Никакой очередности. И первая, и вторая команды подаются во все цехи одновременно. Взрывать, значит, тоже одновременно. После взрыва соберетесь у пристани. Вы знаете, Львович, где. Будет моторка.
– Ясно.
– Все ясно?
– Все.
Гольдштаб уезжает. Где-то совсем рядом, за литейным, взлетают ракеты. Трещат автоматы, изредка пулеметы.
Рядом с дверью прямо к стенке прибит рубильник. Маленький, обыкновенный, с черной ручкой. Такие точно на счетчиках в квартирах. Я смотрю на него. Два провода тянутся от него: один к аккумуляторам – их восемь черных ящиков, закопанных в яму; другой к зарядам – восьмидесятитрехпудовым мешкам с аммонитом. Один провод откручен, торчит. Ручка рубильника откинута, привязана веревочкой,
