style="font-size:15px;"> – А в городе кто? Они или мы?
– А кто его знает, где там город… Горит все… Бомбит с утра вот до сих пор… Дай-ка еще глотнуть, сынок.
Он вяло, будто нехотя, прижимается губами к горлышку фляжки, и из углов рта его тоненькой струйкой бежит розовое от крови молоко. Потом он встает и уходит, с трудом волоча ноги, опираясь на сучковатую, кривую палку.
К регулировщику подъезжают трое верховых. Я посылаю Валегу узнать – не из нужной ли они нам дивизии. Он идет к ним и что-то спрашивает, держась рукой за повод. Возвращается.
– Говорят, сто восемьдесят четвертая напрямик к переправе пошла. Они не из нее, но видали бойцов.
Всадники скачут дальше, поднимая облака пыли.
– Ну что ж, я пойду, – говорит Игорь.
– Ну что ж, иди, – отвечаю я и протягиваю руку.
Кажется, надо еще что-то сказать, но у нас не получается.
– Я не прощаюсь, – говорит Игорь.
– Я тоже.
Мы трясем друг другу руки.
– Будь здоров, Валега. Смотри за лейтенантом хорошенько.
– Обязательно… Как же.
– Ну, я пошел.
– Всего, Игорек.
– Да… У меня твой нож перочинный, кажется, остался.
– Разве?
– Вчера я у тебя брал, когда хлеб резали. – Он шарит по карманам. – Вот он, за подкладку завалился.
Игорь протягивает нож – Валегин трофей, – золингеновский роскошный нож с двумя лезвиями, штопором, шилом, отверткой и еще целой кучей непонятных инструментов.
– Ну, теперь все. Будь здоров.
– Будь здоров.
И он уходит своей обычной, непринужденно-ленивой походкой, сдвинув пилотку на затылок и засунув руки в карманы.
Неужели я и с ним уже никогда не увижусь?
На переправе, как и всегда, трудно что-либо понять. Лошади, повозки, пушки с передками, пятящиеся в темноте машины. И люди. Людей больше всего – ругающихся, сталкивающихся, отнимающих друг у друга что-то. Кто-то на кого-то наехал. Забыли какие-то ящики. Ищут какого-то Стеценко. Ждут катера. Ругают его. Уже давно должен быть и все нет.
Грузятся сразу две дивизии – 184-я и еще какая-то, 29-я кажется.
И во всей этой суматохе надо найти какого-то дивинженера, или командира дивизии, или начальника штаба, вручить пакет и ждать дальнейших распоряжений. А распоряжений, вероятно, никаких и не будет. У всех и так голова кругом идет: и пушки все надо погрузить, и боеприпасы, и лошадей, и людей не растерять, и вообще, какого черта вы сейчас лезете, когда видите, что делается.
Я нахожу инженера, но не того, командира полка, но тоже не того.
Кто-то дергает меня за рукав:
– Слушай, друг, фонарика нет?
– Есть.
– Посвети, дорогой. А то с ног сбился. Карту дали, а что в этой темноте увидишь…
Я различаю только массивную фигуру в телогрейке с болтающимся на груди автоматом.
– Давай
