героини французского Сопротивления. Простое платье наподобие длинной футболки, темно-серого цвета, перетекающего в черный там, где ткань соприкасалась с телом. Это напомнило Флинн тени на матовом стекле. Пока женщина шла вдоль стола, платье сползло с ее левого плеча, полностью его оголив. Именно что не соскользнуло, а сползло по собственному почину.
Рободевушки замерли, подняв лица, теперь совершенно безглазые – неглубокие глазницы такие же ровные, как щеки. Женщина обогнула конец стола. Папарацци всем скопом ринулись к окну.
Вбок, вверх, вниз, назад. Флинн слышала, как щелкают ее пальцы по телефону.
– Кыш, падлы! – крикнула она стрекозам, снова бросая на них квадрокоптер.
Женщина остановилась перед окном, глядя наружу. Платье плавно вползло на ее голое левое плечо, вырез на миг вытянулся в узкое декольте, затем скруглился.
– Кыш, падлы!
Окно вновь поляризовалось, или как там это называется.
– Падлы! – крикнула Флинн стрекозам, хотя их вины тут, вероятно, не было.
Быстро облетела дом на случай, если с другой стороны тоже открыто окно и она что-нибудь пропустила. Ничего. И ни одной стрекозы.
Назад. Папарацци, зависнув перед окном, подрагивали в ожидании. Флинн пролетела через их рой, и он унесся прочь.
Вытащила из-за щеки кусок джерки, прожевала. Почесала нос.
Нюхнула антисептика, которым по-прежнему воняли пальцы.
Ринулась на стрекоз.
8. Двоечлен
У главного мусорщика голова росла сразу из плеч (если это был не маскарадный шлем из кератозной кожи). Еще у него было жабье лицо и два пениса.
– Мерзопакость, – сказал Недертон, не рассчитывая на ответ Рейни.
За два метра ростом, с непропорционально длинными руками, главарь прикатил на велосипеде-«пауке»: полые спицы большого переднего колеса были сделаны в форме костей альбатроса. Сквозь драную балетную пачку из выцветшего пластикового мусора просвечивало то, что Рейни назвала его «двоечлением». Верхний пенис (если, конечно, это был пенис), меньший, находился в боеготовности, возможно всегда, и венчался чем-то вроде праздничного колпака, только не бумажного, а рогового. Второй, более привычной формы, хоть и гипертрофированного размера, вяло болтался внизу.
– Отлично, – сказала Рейни. – Все в сборе.
Между круглыми окошками врезок шла трансляция от Лоренцо: Даэдра в профиль перед складным трапом, ведущим к перилам мобиля. Голова наклонена, глаза опущены. Как будто молится или медитирует.
– Что она делает? – спросила Рейни.
– Визуализирует.
– Что?!
– Себя, я думаю.
– Я заключила пари. Сказала, ты на нее не клюнешь. Проиграла.
– Это было совсем недолго.
– Ага. Все равно что «немножко беременна».
– Ненадолго
