вверх.
– Красавцы, – проговорил Недертон.
– Ты действительно их так ненавидишь?
– А за что их любить? Глянь только.
– Они не ставят себе целью понравиться нам внешне. Ну и каннибализм, если это не наговоры, тоже их не красит. Однако они и впрямь очистили верхний слой воды практически без сторонних капиталовложений. И безусловно, владеют островом из переработанных полимеров, не имеющим аналогов в мире. На мой взгляд, это народ, если не государство.
Мусорщики на самокатах и беговелах окружили предводителя кольцом. Тот оставил велосипед на краю площади, но все равно возвышался над остальными, которые были настолько же малы, насколько он огромен, – серые карикатурные фигурки. Все щеголяли слоями лохмотьев, обесцвеченных солнцем и солью. Модификации, разумеется, зашкаливали. У наиболее очевидно женских особей было по шесть грудей, голую кожу покрывали не татуировки, а сложные абстрактные узоры из псевдорыбьей чешуи. Ноги, одинаково босые и беспалые, напоминали галоши. Лохмотья трепетали на ветру, больше ничего на площади не двигалось.
На центральном канале трансляции Даэдра стремительно шла вниз, затем качнулась и ненадолго поплыла вверх. Параплан менял ширину и профиль.
– Приземляется, – сказала Рейни.
Даэдра спускалась вдоль самой широкой из поперечных структур, теперь параплан ритмично менял форму, тормозя, похожий на медузу в съемке с эффектом замедленного движения. Даэдра почти не споткнулась, когда ее ноги коснулись полимера. Из-под артистично потертых сапог взметнулись облачка соли.
Параплан выпустил Даэдру, сжался, чтобы спружинить четырьмя ножками, лег на секунду-две и вновь собрался в двудольный тючок, логотипом кверху. Разумеется, он бы ни за что не приземлился логотипом вниз. Еще один золотой кадр. Врезка с центральной микрокамеры закрылась.
На двух других камерах, снимающих площадь с противоположных сторон, Даэдра, гася инерцию, легко и грациозно вбежала в круг мусорщиков.
Главарь, медленно переступая ногами, развернулся к ней всем корпусом. Глаза, расположенные по углам огромной, совершенно нечеловеческой головы, выглядели полустертыми детскими каракулями.
– Началось, – сказала Рейни.
Даэдра вскинула правую руку. Это можно было понять и как приветствие, и как знак, что она пришла без оружия.
В то же самое время ее левая рука потянула вниз застежку комбинезона. Молнию заело на ладонь ниже ключиц. По лицу Даэдры пробежало микровыражение ярости.
– Сука, – почти радостно проговорила Рейни.
Левая лапа главаря, похожая на просоленную боксерскую перчатку, сомкнулась на правом запястье Даэдры. Он дернул, и Даэдра повисла над прозрачным пластиком острова. Она изо всех сил пнула мусорщика в дряблый живот, как раз над драной балетной пачкой. Куски разбитой соляной корки полетели в стороны.
Чудовище поднесло Даэдру ближе к себе, почти к самому роговому колпачку псевдофаллоса. В тот же миг она спокойно приложила
