такое спокойно-радостное возбуждение, такой комфорт, а то чувство пренебрежительного превосходства, которое я уловила там, в парке, не исчезло, но как будто бы не распространялось на меня. Он смотрел мягким, чуть смеющимся взглядом, придающим мне уверенности.
Сидя рядом с ним, я чувствовала то, что никогда еще не испытывала ни с одним мужчиной. Я ощущала силу и властность, исходящие от него, и, вместе с тем, теплые волны необъяснимого притяжения – и ничего угрожающего. Мне было очень комфортно, несмотря на то что я совершенно его не знала.
Мы разговаривали, он спросил меня, откуда я приехала, и на мой удивленный взгляд – как он догадался, что я не местная, – ответил, рассмеявшись:
– Нет ничего проще. Какой же местный будет разгуливать по Петергофу в будний день и возвращаться назад на «Метеоре».
Когда я сказала, откуда прибыла, я заметила непонимание в его взгляде. Еще пять лет назад это было обычным делом – встретить здесь, в центре России, человека, который не слышал бы о существовании такого неведомого города, как Владивосток, но сейчас череда громких событий так прославила наш город, что теперь уже редко кто не знал, где он находится. Все объяснилось просто:
– Я иностранец, приехал из другой страны, – сказал Алекс, усмехнувшись и больше ничего не добавив. Догадаться было сложно – он отлично говорил по-русски, даже без намека на акцент.
Судно набрало скорость и, приподнимая свой нос все выше и выше над водой, встало на крылья и помчалось вперед, легко разрезая волнующуюся поверхность залива.
Мы разговаривали легко, непринужденно, без неловких минут молчания, обо всем подряд, и, когда чуть впереди показалась Дворцовая набережная – конечный пункт нашего путешествия, я вдруг осознала, что сейчас мы расстанемся, и это больно кольнуло меня в самое сердце. Словно прочитав мои мысли, Алекс сказал:
– Я провожу тебя до гостиницы.
Естественно, я не стала возражать. Путь был, в общем-то, неблизкий, но я и не заметила, как мы, пройдя по Дворцовой набережной мимо Летнего сада, затем по набережной Кутузова, пересекли Литейный мост и дальше по Пироговской набережной вышли к моей гостинице «Санкт-Петербург». В холле гостиницы Алекс очень мягко пожал мне руку и, улыбнувшись, сказал:
– До встречи.
И ушел, а я в недоумении стояла посреди пустого холла, глупо и счастливо улыбаясь. И мне было абсолютно все равно, как я выгляжу сейчас. Он ушел, но оставил мне полную уверенность в том, что мы еще встретимся.
Утром, выйдя из гостиницы на улицу, я первым делом увидела его и застыла от накатившей на меня волны необъяснимого счастья. Алекс распахнул передо мной дверцу своего автомобиля – большого черного джипа «Мерседес»:
– Сначала я отвезу тебя по твоим делам, потом мы поедем гулять.
Это прозвучало не как предложение или просьба, а как констатация факта, не допускающая возражения. Я лишь удивлялась, куда подевалась присущая мне осторожность
