в изморози, покрывающей стены домов старой Риги. Уютный зимний сад. Заснеженная тропинка. Вильфрид Карлович спешит. Хрумкает под ногами снег. Ветка вкрадчиво делится подзатыльником с его головой и осыпает снегом. Немного попадает за шиворот. Он смеется и бежит скорее. Заснеженная аллея наконец заканчивается. На льду замерзшего пруда людно. Группа молодых мужчин ловко гоняет шайбу с помощью длинных загнутых палок. Шайба стеклянно звякает о металлическую сетку. Игроки дружно вскидывают руки и радостно кричат. Игра останавливается. Вильфрид Карлович успевает надеть коньки. Разогнавшись, он лихо тормозит в облаке снежной пыли.
– Господа, все места заняты? Я играю?
Его приглашают. Вакханалия продолжается. На льду свалка. Канадский хоккей в Риге в тридцатые годы начинает своё шествие. Вильфрид Карлович катается быстрее всех и много забивает. К полудню, когда сил не остается, играть бросают и отправляются в кафе. Разговоры всегда об одном о том же, как рижский Union победил Liepajas Olimpija 14:1, о том, что давно пора заявить команду латвийской федерации хоккея на льду для участия в розыгрыше европейского первенства в Берлине. Вильфрид Карлович испытывает приятную усталость, щеки горят. Он с удовольствием пьет Кристапс – коктейль из рижского бальзама и водки. Ломтик соленого огурца надет на ободок тонкого стаканчика. После огненного глотка он тает во рту, оставляя привкус, который хочется повторять бесконечно.
Винница снова обрушивается на него водопадом духоты. Жужжит муха. Вильфрид Карлович держит руках стакан водки.
– Ну так что, генерал? Вместе, против Сталина! За Российскую Освободительную Армию!
Власов устал и предлагаемое мелководье кажется ему долгожданным океаном.
– Да. И против Гитлера.
Комната в Берлине, запираемая на ночь, с решетками на окнах. Дощатый топчан. Матрас, набитый соломой. Все это выглядит заметным повышением в сравнении с лагерем «Проминент» в Виннице, где в общем бараке за колючей проволокой Власов начинал карьеру военнопленного. Еще более заметным оказывается повышение капитана Штрик-Штрикфельдта. В его подчинение поступает идеологический центр РОА. В главном штабе сухопутных сил центр числится как батальон и носит название «Отдел восточной пропаганды особого назначения». Школа пропагандистов РОА занимает несколько бараков в окрестностях местечка Даббендорф, расположенного к югу от Берлина. Вскоре она начинает штамповать политработников. То, что выпускники школы больше всего смахивают на комиссаров, Власов старался не замечать. Это были комиссары на немецкий лад.
Власов не любил пиво, но в этот раз он выпил его на три кружки больше своего спутника. Товарный поезд из бесконечной сцепки тяжелых полуторалитровых бокалов прибыл к станции назначения. Ледяное пиво искрометным водопадом стремительно ухало куда-то в жилу, разбиваясь обо что-то, откатывалось назад густой пеной, выталкиваемой огромными
