в самую мощную оптику найти на моем круглом и гладком животе эти мышцы не удается. Очень трудно приходилось новичкам, далеким от спорта, – они сильно страдали от чрезмерных нагрузок. Помню сержанта с вечно недовольным лицом, тело которого состояло из сплошных мышц. Шеи у него не было, голова росла прямо из плеч. Ему бы руками переворачивать грузовики, но любимым занятием для него был бег. Фамилия его полностью соответствовала его телу, не хочу её называть всуе. Основная цель жизни сержанта была заставить бежать взвод как можно дольше и быстрее, но, к сожалению, не все проникались его энтузиазмом и падали, теряя сознание от перегрузок прямо во время радостных пробежек.
Однажды в июле месяце нас рано утром, в пять часов, подняли по тревоге. Дали какое – то время для туалета, завтрака, облачили в полную боевую амуницию, а это не просто красивое слово, а лишние семнадцать – двадцать килограммов, примерно четыре силикатных кирпича на плечах и поясе бойца. Самой ужасной из этой амуниции была саперная лопата, которая крепилась на основном ремне со стороны спины и во время бега или обычной ходьбы черенок её отстукивал по заду загадочный и сводивший всех с ума ритм. Его можно сравнить только с китайской пыткой, когда на голову связанного капала вода сутками, сводившая бедного с ума.
Жара в этот день с утра уже была тридцатиградусной. Бежали мы не по асфальту, а по проселочным грунтовым дорогам сквозь бескрайние пшеничные, гречишные и ещё какие – то неизвестные мне злачные поля. Пробегали с десяток деревень. Попадались места, как мне казалось, где не только человеческая нога, но и медвежья лапа никогда не ступала.
У меня сложилось такое впечатление, словно в роду нашего комбата твердо закрепилась линия от Ивана Сусанина, который лично возненавидел наш милицейский батальон. Казалось, бежали постоянно вперед, и солнце целый день светило по кругу нам в затылок, правда, от усталости я вообще не понимал, зачем оно вообще светит и, тем не менее, закрадывалась мысль, что мы бежим обратно.
Комбата мы по-простому ласково и за глаза называли Батей. Сусанинские проделки показались нашему комбату детской забавой, и он приказал нам пробегать все деревни, а они довольно часто возникали на нашем пути, в противогазах, а это нехватка кислорода в лёгких на семьдесят процентов. В такие моменты я сильно жалел о том, что я не рыба. Влажная, мокрая одежда от пота была бы идеальной средой для неё: «Если бы у меня были ещё и жабры, я бы их использовал на все сто процентов».
Кто-то между щекой и резиной противогаза просовывал спичечный коробок, облегчая себе дыхание, но подобные методы не могли помочь дышать полной грудью в этой жаре. Замкомвзвода, старший сержант, заметив такую хитрость со спичками, опрыскал незаметно от нас взвод слезоточивым газом. О том, что там было, лучше не рассказывать. Крики, ненормативная лексика, слезы и красные ослепшие глаза
