сами взглянуть?
– Разумеется. Супруге убитого показали место преступления?
– Держится как гвоздь железный в стене, ни единой эмоции.
– Интересное сравнение.
– А с виду немощь зеленая. Вот и разбери сходу этих баб.
– Значит, Ольга Ильинична не подвержена истерике.
– Ни единым манером.
– Хорошо. Надо бы разыскать этого Серафима Любезнова.
– Да сбежал, поди. Не дурак ведь.
– Думаете, он целовальника к архангелам отправил?
– А кто же еще, все свидетельства против него.
– Все? Ну да, конечно.
Дверь в трактир распахнулась настежь. Фельдфебель округлил от удивления глаза. В зал ввалился находящийся « в запое» околоточный надзиратель Валерьян Лукич Хомутов. За шиворот он тащил какого-то волосатого парня.
– Это он! – воскликнул мальчишка. -Серафим Любезнов, что с хозяином намедни ругался.
– Как вы его нашли, Валерьян Лукич? – спокойно спросил следователь, казалось, ничуть не удивившись его появлению.
Хомутов рывком усадил торговца на скамью.
– Прихожу в часть, а там никого кроме секретаря. Шубейкин и рассказал, что Бубнова убили, а вы в «Дерюгу» поехали на почтовике. Собирался уже в трактир бежать, а тут заявляется этот тип, говорит, что не убивал кабатчика, о чем уже все в округе судачат.
– Все уже судачат, значит, – Блудов покачал головой, будто удивляясь этой новости, хотя понимал, что иначе в глуши и быть не может. Махнет комар крылом, а все слышат.
Следователь поблагодарил Ермилку, попросил его никуда не исчезать, сидеть дома, если понадобится кое-что уточнить, сразу его вызовут. Кивнул на Серафима. Того тут же подхватил за шиворот околоточный, подтащил к месту, где только что сидел половой. Опять же рывком усадил.
– Полегче, кувалда, – огрызнулся торговец. – Нынче не те времена, ваша шомпольная власть закончилась.
– Поговори еще, – Хомутов дернул Серафима за плечо.
Прикурив папиросу, Блудов пристально вгляделся в лицо торговца, потом, ухмыльнувшись, спросил:
– Почему же шомпольная?
– Потому как шомполами веками народ секли, – ответил тот.
– Не народ, преступников. Да оказалось, мало секли, вон что они, недосеченные, в столице-то утворили. Вы, я смотрю, революционного склада ума, а в захолустье винцом торгуете-с. Не по вашему, так сказать, типажу. Ладно, к делу.
Следователь поднялся, махнул рукой, предлагая всем идти за ним, направился к лестнице, что вела в подсобку.
Картина убийства действительно была ужасной. Видавший виды Блудов даже удивился, откуда у одного человека могло взяться столько крови. Тут будто забили стадо свиней. Серафим схватился за горло – его начало тошнить. Однако его не вывернуло, прокашлявшись, он вроде бы успокоился, хотя лицо Любезнова походило на стертый
