Паутина. С миру по нитке. Глеб Пудов

      Дорога проносится мимо, как зверь,

      которого ищет охота:

      автобус куда-то везёт сквозь апрель

      погрязшего в жизни Кого-то.

      Вокруг только леса зелёный капкан

      да бездна тревожного неба,

      и мысли Кого-то танцуют канкан:

      – «Растаять, как облачко, мне бы…

      Не жизнь это вовсе, а бед каталог,

      мечтаний последних руины.

      Другим помогает изменчивый Бог,

      а я – только мальчик наивный».

      Так думал сей Кто-то; дорога, меж тем,

      неслась вдоль пригорков в болото.

      И вот, посреди своих траурных тем,

      в трясину попал этот Кто-то.

      – «Не жизнь это вовсе», – грустить продолжал,

      и даже чуть-чуть прослезился.

      Увы, очень скоро в трясине пропал —

      от мира жестокого скрылся.

      Изменчивый Бог свысока наблюдал,

      как Кто-то страдал и молился.

      – «Так что ж ты, дружок, – Милосердный сказал, —

      за куст-то рукой не схватился?

      Он рос для тебя тут две тысячи лет,

      растил я его и лелеял,

      а ты всё не верил, просил мой Ответ.

      Совсем как тогда, в Галилее…»

      Порою лето дарит тишину,

      которая не каждому доступна:

      стремится сердце в дивную страну,

      провидя счастье с радостью преступной.

      От серой бесконечности устав,

      прощаешь жизнь под ароматы кофе,

      и повторяешь, как монах – устав,

      что музы обитают в Петергофе.

      Они изящны, строги, но милы —

      готовая «палитра» для сюжета —

      и, верно, что дворянские балы

      украсили б на радость для поэтов.

      Но в этой жизни – торт «Наполеон»,

      супы, ватрушки, морс и капучино…

      На миг почувствуешь, что в жизнь влюблён,

      и что живой ты, что ещё – мужчина.

      Как люблю я твоих переулков

      кружевную волшебную вязь,

      где времён, то притихших, то гулких,

      ощущается крепкая связь!

      Сколько было поступков, деяний,

      сколько фраз, предложений и слов!

      Царедворцы, поэты, смутьяны

      посреди равнодушных штыков…

      То восстаний кровавая дымка,

      то художеств торжественный миг,

      этот город на памяти снимках

      многолик, многолик, многолик!..