Гуськов стеснительно мнется. – У вас закурить не найдется? – Добродеев протянул пачку папирос. – О-о! Папиросы «Беломор». Сразу видно, из тыла человек прибыл.
– Бери, бери.
– Кто добро творит, того Бог благодарит, – Гуськов берет две штуки. – Я ведь папиросы-то, не очень…
– «Не очень», а берешь две штуки.
– А две потому, товарищ капитан, что одну сейчас, а другую после боя. Чтобы цель была выжить.
Родионов, сдерживая улыбку, старался придать голосу приказной тон. – Иди в избу, обсушись и ложись спать.
Гуськов прячет папироску за ухо:
– Благослови вас, Господи. – Быстро уходит.
Добродеев осторожно садится на брошенное у сарайчика бревно, закуривает.
– Никакая армия не научит Гуськова дисциплине.
– Да уж… И не нужна ему эта война… Он классный плотник. В деревне дома строил.
– Да и мы с тобой, Федор, не по своей воле здесь. Если бы не фашист, готовились бы сейчас к пахоте. Земля-то ждет!..
– Да тише ты. Кругом смерть, а ты – «земля».
– Самое страшное, Федя, – человека на войне приучают убивать.
– Не убивать, а защищать свое Отечество…
И разговор как-то замолк. Только огоньки от папирос нервно вспыхивали. Повисла в ночной тишине задумчивая пауза. Оба понимали, что не по своей доброй воле взяли в руки оружие. Они войну не искали. Она сама, кровожадная, пришла к ним, а их долг – освободить родную землю от пришельцев.
За стеной сарайчика послышались позывные. Там примостился связист Камратов со своей аппаратурой. Он сонным голосом разговаривает с коллегой из штаба:
– Я – «Роза»… Слушаю… Чего ты там?.. «Роза» слушает… Да не сплю я… Ничего особенного. Тихо. Тихо, говорю… Немножко постреливают. Ладно. – Вешает трубку.
– Весна растревожила мне душу, Федор. К земле потянуло.
– Ничего, Паша, скоро мы этому фрицу окончательно хвоста наломаем и тогда…
– Зачем люди убивают друг друга?
– Зачем? – Не найдя ответа, Федор замолчал. – И что тебя на философию потянуло? Ты, я смотрю, Паша, пока в госпитале валялся – делать-то нечерта было…
Где-то далеко взвилась ракета, на секунду высветив суровые лица друзей.
Глава 4.
Небольшая плоскодонка бесшумно скользит по бархатной глади неспешной и неширокой речушки. В лодке Веселов и Антонюк. Лодка, чуть шурша, скрывается в прошлогодних камышах. Бойцы, напряженно прислушиваясь, ступают на топкий берег. Здесь еще хозяйничают немцы. Веселов насторожился, услышав подозрительный шум, подумал: «Наверное, разбудили лягушек». Убедившись в безопасности, тихо прошептал:
– Лодку подтяни… Только тихо.
Антонюк, боязливо озираясь, подтягивает лодку к берегу.
– Надо запомнить, где ее оставили, чтобы потом не искать.
Осторожно наступая на мокрую землю, разведчики направились в сторону деревни.
В сарайчике связист Камратов сонным голосом
