с ним за картошкой в подвал, она сразу все поняла и пошла одеваться.
– Значит так, доча. Я это пережил и все передумал, скрывать от тебя ничего не хочу. Ленке в Читу тоже звонил, так что она все знает. Доктор сказал, что они ее разрезали, думали, грыжа, а там уже метастазы везде. Как он говорит, оперировать невозможно, или у них никто не берется. Бабушка, когда узнала, устроила скандал, и Главврач предложил отправить все мамины документы в Читу в Областную. Вдруг тамошние специалисты смогут что-то сделать. Ответ может прийти в любое время, а пока маму отправили домой под присмотр родных. Самый главный сказал мне один на один, что там в Чите есть врач, его все Айболитом зовут, говорят, все лечит. Пообещал лично ему позвонить. Нам остается только ждать.
Ответ пришел через неделю. Знаменитый читинский хирург, среди своих Айболит, посмотрел мамины документы и согласился осмотреть больную и может быть даже попробовать вылечить. В день их отъезда приехала бабушка, деду стало лучше, и его выписали. Теть Лида вышла на площадку, когда папа под присмотром медсестры вынес маму из квартиры.
‒ Оль, ты не переживай. Я за твоими присмотрю. Если что надо, ну, лекарства там или захочешь чего, пусть Витька или Сашка только скажут, мигом достанем.
Мама слабо кивнула и улыбнулась старой подруге. Они сели в скорую, которая ждала у подъезда, и поехали на вокзал. Так Саша вновь осталась за хозяйку. Самым трудным было дождаться новостей, как добрались, как больница, видели ли врача.
Лена, которая после института осталась в Чите, вышла замуж и вот-вот должна была стать мамой, стала связующим звеном. По вечерам, когда отец возвращался с больницы, сил звонить и разговаривать уже не было. Лена кормила его ужином, а сама звонила сестре. Иногда вечером, иногда, если получалось вырваться с работы, и в обед.
С ее слов, Айболит оказался вполне еще не старым мужчиной, чуть старше пятидесяти. Однако его шевелюра, в отличие от папы, была полностью седой, а лоб рассекали несколько глубоких морщин.
– А это ты откуда знаешь?
‒ Сама видела. Вчера, когда за отцом заехала, он как раз на крыльцо вышел, отец мне его и показал. Представительный дядька. Сразу видно ‒ Врач!
Несмотря на профессию у него было отличное чувство юмора, что очень ценили его пациенты. Лев Мирославович, по крайне мере это имя было написано у него в паспорте, осмотрел маму уже на следующий день после госпитализации и остался доволен увиденным. Профессор, как отец стал называть его практически сразу, сказал, что случай не простой, но он не привык сдаваться. Маму поместили в отдельный бокс и разрешили мужу ее навещать. В больнице на Льва Мирославовича все буквально молились и сумели убедить отца, что жену смогут вылечить.
В какой-то из дней в палату, где лежала Ольга, зашла медсестра. Женщина после очередного укола спала, Виктор притулился на стульчике и, пользуясь тем, что мама его не видит, сидел с выражением горя на лице. Сестричка зашла так неожиданно, что он не успел привести выражение лица в порядок.
‒ Вы не переживайте.
