к танцующим. Его партнерше, наверняка, было не меньше 30, а ведь там, в парке она казалась ему такой юной… Скундину опять, как тогда, сделалось стыдно, он начал извиняться за ту глупую шутку, но женщина прервала его:
– Да что вы, что вы, я же сама этого хотела… А знаете? – сказала она, – ведь лучшего подарка на именины, чем тогда, у меня больше никогда не было.
И тут Скундин вспомнил…
– Маша, – вырвалось у него…
– Надо же, вспомнил, – усмехнулась она, снова переходя на «ты» – а тебя-то, как все-таки зовут?..
– Коля, – раздался сзади голос его сестры Галины, – мы уходим, официант ждет расплатиться.
– Ну, извините, Маша, за всё. Прощайте. – Скундин поклонился и пошел вслед за сестрой. Расплачиваясь с официантом, он слышал, как теща говорила мужу:
– Какая низость, привести нас в ресторан, в котором он бывает со своей любовницей! Какая наглость…
А дома, после того как Галина с Игорем увели мать, после того как была уложена спать дочь, за Николая уже взялась жена: – Я чувствовала, я была уверена, я всегда знала…
– Не кричи, Ирку разбудишь. Давай, я тебе завтра всё объясню…
– Ну вот, теперь он о родной дочери вспомнил. Когда б…л, ему было наплевать на дочь, о себе я и не говорю. И ведь я давно догадывалась, и зачем-то обманывала себя: нет, не может быть, у него имеется, все-таки, хоть какое-то чувство благодарности… И вот тебе – благодарность: повел в ресторан, чтобы увидеться со своей б…
– Да, я же видел эту женщину всего один раз, 4 года назад…
– Ложь, ложь, ложь… Я видела, как ты на нее смотрел… Ха-ха-ха! 4 года. И это после всего хорошего, что дала тебе моя семья. А я? Дура! Чтобы помочь тебе, ради хвалебного Предисловия к твоей книжонке, мне даже пришлось ублажать этого старого, вонючего Абашкина…
– Что? Что ты сделала? Повтори, – тут уже заорал и Скундин.
– А что? Тебе можно, а мне нельзя? И повторю: да-да-да, ради тебя я была с Абашкиным. Или ты думаешь, что он, в самом деле, восхищался твоими рассказиками? Да он давно уже ничего не читает, у нас в редакции все это знают…
Последние слова жены Скундин слышал, уже находясь за дверью – в чем был, он выскочил из квартиры тестя и через четверть часа оказался у матери. Мать еще не спала. Николай попросил ее постелить ему на его диване, и когда его тело почувствовало «родные» вмятины, он твердо решил, что «туда он больше не вернется». И с этой мыслью к нему пришел сон.
Следующий день был воскресенье 30 апреля. Скундину не хотелось никуда идти, голова гудела, и он валялся на своем диване, не думая ни о чем. Перед обедом Игорь притащил 4 бутылки Жигулей, на опохмелку. Мать стала спрашивать, мол, «что, он так и будет здесь лежать?». На что он кивнул головой и добавил, что «туда он больше не вернется». Мать заохала, прибежала сестра, и они все вместе принялись уговаривать его «все-таки, еще не раз подумать…». Он опять лег на диван и, отвернувшись, уткнулся головой в подушку.
Вечером, еще не раз подумав, он понял, что ему надо делать.
