что «там играла девушка с календаря».
На студию письма приходили уже не десятками и не сотнями, а десятками тысяч. Занук был вынужден выделить несколько человек, которые бы просто разбирали эту почту и под копирку отвечали большинству. Говорят, первое время Занук не верил, считая цифры подтасовкой, пока однажды своими глазами не увидел мешки неразобранной корреспонденции. Он рявкнул, чтобы не смели заваливать студийные помещения макулатурой, пришлось объяснять, что отдел просто не успевает сортировать корреспонденцию, приходящую мисс Монро.
Знаете, Док, я в это время спала с Элиа Казаном, он прекрасный режиссер, и я мечтала, что у него не хватит совести отказать мне в приличной роли. Но Казан такой же подлец, как все остальные. Стоп! Имею ли я право обвинять его, если сама была любовницей, не любя ничуть? Он использовал меня, как я пыталась использовать его, разница лишь в том, что ему удалось, а мне нет.
Это время, когда внутри окончательно окрепла Мэрилин.
Представьте актера, который, завлекая публику, расхаживает в огромной маске какого-нибудь сказочного персонажа, или клоуна, на лице которого нарисован большой рот, а на голове ярко-рыжий парик, или даже Чарли Чаплина с его большущими башмаками, усиками и старательно подведенными вниз уголками глаз. Вы же прекрасно понимаете, что за кулисами огромная маска будет снята, парик повиснет на вешалке, большущие туфли встанут в уголке, размалеванный рот смыт, а усики отклеены. Никому в голову не приходит, что у актера такая голова, что он огненно-рыж, или что у Чаплина ступня в полтора раза больше нормальной. Или что у него столь нелепая походка.
Меня же воспринимают только как мою роль. Только, Док! Эту сексапильную блондинку мы создали нарочно, чтобы привлечь ко мне хоть какое-то внимание, потому что заикающаяся, трясущаяся от страха Норма Джин ни за что не смогла бы стать актрисой, ни за что! И никакие занятия ни у Михаила Чехова, ни у Ли Страсберга, ни у Лоренса Оливье не помогли бы Норме Джин заставить режиссеров дать роль.
А ведь Занук видел это, он нутром чуял во мне совсем другую, вовсе не сексуальную, а очень пугливую, дрожащую, неуверенную в себе актрисочку, он видел Норму Джин и не верил, что Мэрилин Монро способна победить. Занук был прав. Но как же я его ненавидела за эту прозорливость, сама того не понимая! Думаю, что он сам не понимал, в чем дело, не понимал, что же так нравится зрителям, почему одно мое появление на экране электризует весь зал. Даррил Занук не видел актерской игры, потому что я не играла.
Слушайте внимательно, Док, это откровение, которого я не делала никому. Мэрилин Монро не играла в фильмах, она не могла играть, потому что сама образ, роль, искусственное создание! Если Вы видели мои фильмы, вспомните ли хотя бы один успешный, где Мэрилин Монро не была Мэрилин Монро? Таких нет, хороши только те роли, в которых я играла Блондинку, но стоило попытаться этой Блондинке изображать кого-то еще, как появлялась неуверенность, все старания Полы Страсберг добиться, чтобы я перестала трястись и начала
