style="font-size:15px;"> Состроив серьезную физиономию, корреспондентка понимающе закивала. Гости вокруг также сделали проникновенные лица.
– Прелесть моих работ, – заливался соловьем Илья, – в том, что каждый покупатель – конечно, уже после того, как оплатит приобретение – сможет привнести в мою работу что-то свое. В голландской Галерее искусств, для которой я в прошлом году изготовил копию этого триптиха, каждую неделю вывешивают на гвозди какие-то новые детали. Потерянные кем-то ключи от квартир. Старые кеды. Истертые перчатки. Магазинные чеки. Кстати, работа «Мех», сердцевина триптиха, такая же гуттаперчевая, как «Железо» и «Пенопласт».
Илья подошел к висящему рядом огромному полотну, покрытому белым искусственным мехом. Поперек меховой равнины протянулась жирная полоса темно-красной краски, засохшей бурыми кровавыми сгустками.
– Приобретая эту работу, покупатель сам выбирает цвет краски, которую я выливаю на мех…
– И что означает красная? – осторожно поинтересовалась корреспондентка.
Илья выдержал театральную паузу, снисходительно усмехнулся.
– Ну, разумеется, насилие! – объяснил он девице с микрофоном.
– Но вы ведь понимаете, что это – профанация? – произнес за его спиной задиристый голос.
Илья обернулся – обладателем голоса был сутулый парень в дешевых джинсах, дурацком мешковатом вельветовом пиджаке и винтажных очках в толстой пластмассовой оправе. На вид этот персонаж был всего на пару лет младше Ильи – и наверняка прилагал титанические усилия, чтобы прослыть в сети культурно-подкованным блогером.
– Такую хрень может соорудить любой пятиклассник! – глумливо заявил очкарик. На его шее болтался бейдж какого-то интернет-портала. – Вбить в доску гвозди, налить краски на дешевое меховое покрытие, наклеить на холст куски пенопласта – разве это искусство?
– Вы знаете, а я ведь с вами согласен! – улыбнулся Илья. – Любой пятиклассник, такой, как вы, к примеру, может вбить в доску гвозди. Но только мои гвозди получили Гран-при Международного конкурса концептуального искусства в Мельбурне.
В конце концов, на то оно и современное искусство, чтобы в любой момент можно было выставить ничего в нем не понимающего зрителя идиотом.
Очкарик конфузливо поджал губы, а зрители вокруг разразились аплодисментами. Илья подмигнул своему агенту, маячившему в зале (сто процентов, этот пронырливый хрен уже успел втюхать несколько его работ жаждущим покупателям, хотя вечер только начался), выхватил из толпы невероятно красивую Ирочку в тесном бежевом платье (ей, разумеется, было чертовски приятно позировать прессе) и, приобняв ее за талию, снова улыбнулся, словно голливудская знаменитость, получившая третий Оскар подряд. Уж что-что, а оправдывать собственную бездарность громкими фразами Илья научился блестяще!
Еще где-то с час он строил из себя мессию от искусства. Улыбался нужным людям, нес культурную
