и безжалостно надругался.
«Прости меня», казалось, умоляли пронзительно-синие глаза, полные боли и грусти, но Ле́о, молча, сидел рядом. Лилит без сил, не чувствуя уже ничего, свернулась калачиком, отвернувшись от возлюбленного.
– Ты болен, Ле́о… И это становится опасным для меня. – Безучастным голосом говорила она. – Твое поведение, эти побои, издевки. Может, твои любовницы и готовы терпеть, и терпят это, но я не собираюсь. С меня довольно и этого раза. – Он молчал. – Ты можешь убить меня сейчас, но я не хочу больше оставаться. – Она перевела дыхание и продолжила. – Знаешь, тогда, ты был прав. – Девушка, не сказав больше ни слова, оделась. А Роджер так и сидел голый.
– Тебе помогут добраться до матери. – Сказал он, когда Лилит выходила из спальни.
Кусок не лез в горло. Завтра она уедет из этого дома. От человека, которым бредила с самой первой встречи, которым была больна… сейчас она его уже боялась: Лилит не знала, чего ждать от него – нежности или жестокости. Что им движет? Неужели все это было притворством? Его нежность, забота… Как он мог так поступить с ней? Неужели под маской любящего Ле́о всегда таилось это чудовище? Этот властный, жестокий монстр, безразличный к ее чувствам, ее боли, он может ее убить – в этом нет сомнений.
Но за что он ее упрекал вчера? Он говорит, что свободен, что он не ее собственность, но разве когда-нибудь, хоть раз она требовала от него чего-нибудь? Она предлагала сбежать от этой жизни, но не стала настаивать, получив отказ. Единственное, к чему она стремилась, чего добивалась – это остаться с ним, но для него, кажется, все по-иному или он просто нашел хорошее оправдание, а на самом деле он просто умчался в Порт, подальше от нее, как только заскучал.
Утро отъезда было ослепительно ярким, солнце сияло так, что глаза слезились, и тысячи крошечных солнц – маленькие росинки – вторили ему. Ветер, как всегда, был бодр и свеж, потому воздух прохладен. Птичья трескотня не утихала ни на минуту. Живое вокруг только проснулось и было полно сил. Липкие объятья жары еще не душили энтузиазм в полном радости мире.
Лилит не спала всю ночь: она прорыдала несколько часов подряд, от чего ужасно болели глаза. Разочарование разрасталось в душе, осознание его порочности, жестокости пугало. Он может быть жесток и с ней – это было страшное открытие прошедшего дня.
Роджер бродил до самого рассвета по дикому, безлюдному пляжу, недалеко от дома. Ему было тоскливо и даже страшно: Лилит уедет от него. Все из-за припадка! Как он мог с ней так поступить? Но он был достаточно честен с собой, чтобы признать: вся эта чудовищная сцена понравилась ему, ее боль, слабые попытки сопротивления, слезы, мольбы. Да, это страшно, это уродливо, но так оно и было, иначе он смог бы остановиться. Правда в том, что ее страх возбуждает его, затрагивает инстинкты. Идеальная жертва – сладкая, от нее невозможно оторваться, она так беспомощна и испугана.
Завтрак никто почти не тронул, разве что Джек съел одно яйцо, остальные обошлись кто сигарой, кто кофе.
