её, и словно успокоившись, приняв это решение, повеселел, упоённо вдыхая ночной свежий воздух, обозревая над собой огромное бездонное пространство бархатно-чёрного неба с группкой редких облаков, подсвеченных ярким лунным светом – я на Юге!
Ялта была прекрасна, как чёрная жемчужина в блёстке оправы раскинувшегося над ней бездонного ночного звёздного неба, освещённая огромной Луной, висящей ночным солнцем над бескрайней тёмной водной равниной морской глади.
Вчера, в такое же время, над Ялтой нависли тучи, и даже пошёл дождь, которого, я как-то не заметил и смутно помнил, хотя и вымок и уж, конечно, мне было тогда не до красот южной ночной природы.
А сегодня всё было по-другому и выглядело так свежо’ и красиво для меня, и я был готов впитывать в себя, как капли того, вчерашнего дождя, картины ночной Ялты.
Интересно, что после нашего разговора о том “Знаке”, о котором я вспомнил, после комментария Мишки о советском “Знаке качества”, мы так, больше, и не возвращались к этой столь загадочной для меня теме его странного появления на скале у Медведь-горы, как если бы мы все разом забыли или перестали думать о Нём. В тишине волн, с еле слышным вздохом плескавшихся у гранитного, низкого края береговой части набережной, до нас доносился приглушенный гул шумно-развлекательного праздника жизни на её освещенной части наверху, который мне сейчас был безразличен и не нужен.
С моря тянуло морской прохладой в лёгком дуновенье бриза, и мы всё также медленно шли, попав в романтическое настроение южной ночи. Влада не торопилась идти домой, думая о чём-то своём, или ей наскучило кокетничать, и она хотела, как и я, любоваться сейчас ночной Ялтой, морем, избегая поздних ночных аттракционов или уже редких в это время ночи, музыкальных номеров – было уже начало двенадцати ночи. Я почти не разговаривал, почувствовав какое-то странное для меня самого охлаждение к Владе, и стал воспринимать её затем, именно, как чужую для меня девушку – подругу моего друга – и стал, скорее философствующим наблюдателем, размышляя над словами и пояснениями моего крымчанина, порой делавшего уместные комментарии обо всём, что касалось ночной жизни Ялты. Хорошо знавший, как дневную, так и ночную, “теневую” действительность этого южного приморского города, его жизненных ритмов и особенностей, он продолжад охотно делиться со мной известными ему фактами и сведениями об этом курортном городе, хотя я его об этом и не просил сейчас.
Мы прошлись до самого конца полутёмной нижней набережной в сторону красиво-освещённого разноцветными огнями силуэта судна – ресторана “Апельсин”. Ночное море отражало у берега в своей чёрной, почти зеркальной глади, красно-бело-синее полотно цветовой иллюминации обводов судна, что было, само по себе, очень красиво. Мимо нас проходили такие же, как и мы, любители вечерне-ночных прогулок, которые, пользуясь случаем полюбоваться видом огромной, полной Луны с её серебряной, искрящейся дорожкой, над морем, стояли или сидели на скамейках в полутьме у длинной, высокой, защитной каменной
