– детский стишок на утреннике! Не включать же теперь заднюю, в самом деле.
Да и если б совсем не хотел поспособствовать, сразу бы отказал, не разводил разговоры долгие. Ну и что, что я любимая племянница. По инструкциям не положено – и гуляйте отсюда! Мог бы ведь и не рассказывать честно, что возможны поблажки, а без его подсказок мы бы до этого никогда не докопались, наверняка подобной информации нет в открытых источниках. Почему же тогда пошёл на разговор, но…
Что в принципе он может испытывать по отношению к Вере особенного? Он ведь всегда повторяет – нельзя давать эмоциям одерживать верх над профессионализмом, даже в отношении самых жестоких преступников, по самым тяжким статьям, возможным для общего режима. А тут вообще не сам заключённый, а всего лишь жена. Хлопот из-за Беркутова много? Но… до нашей сегодняшней просьбы какие были хлопоты?
А вдруг кроме нас ещё кто-нибудь пристально интересуется знаменитым сидельцем? Вот это надо всё дяде Лёше? Действительно, привезли медийную личность в спецучреждение, он вообще по специфике колонии здесь оказаться не должен был. И правда! А как оказался? Ясное дело, к бабке не ходи – друзья Беркута подняли на уши все связи и наверняка… Ну да, какому-то важному чину в УФСИН просто заплатили, чтобы Иван не оказался в одном месте с отпетыми урками на целых пять лет, раз уж не нашли подходов к судье. А точнее, просто опоздали, и к судье нашли подход влиятельные родители пострадавшей…
То есть вся история Беркутова густо замешана на очень больших деньгах. А всё, что хоть отдалённо имеет отношение к коррупции, вызывает у дяди Лёши стойкое отторжение. Вот и весь вопрос, Софья Борисовна. А ты тут ещё с какими-то спектаклями, дура набитая. Сказала бы спасибо, что дядя Лёша вообще за один стол с Верой сегодня сесть не отказался…
– Если мне будет что предъявить начальству из личных достижений Беркутова, дам письменное согласие, прилóжите к своим просьбам в московское Управление.
– А… к кому нужно обращаться в московском Управлении? – Вера смотрела на товарища полковника, как на ожившее божество, а у дяди Лёши напряглись желваки. Так, сейчас главное, чтобы никто из нас не влез с ненужными репликами – одно неверное слово может всё пустить под откос.
– Рано вам ещё про Управление думать. Сначала мне должно быть о чём в письменном согласии указать из достижений. Не запрягайте впереди лошади телегу. А потом… – Дядя Лёша так пристально поглядел на Беркутову, что даже у меня мурашки по загривку пробежали, не говоря уж о пугливой Вере. – Вам виднее, Вера Сергеевна. Оказался же как-то ваш муж там, где он сейчас находится. Сонь, проводи меня.
Мало что понимая, плетусь в прихожую, сделав остальным знак не паниковать раньше времени. Как примерная племянница подаю фуражку.
– Ты… объясни там, чтоб сильно губу не раскатывали. Может, и не выйдет ничего с поощрением. А может, придётся ждать. И долго.
– Дядя Лёша, я всё понимаю, честно! Нам бы только, чтоб Иван загорелся этой мыслью, чтоб стремился! Ну… свет в конце тоннеля чтоб показать.
– Сонька,
