тебе ей указывать… И когда она однажды уходит, а они все уходят, ты испытываешь тоску и облегчение одновременно. А потом все повторяется.
Никодима некоторое время молчала. Он тоже не торопился продолжать разговор: это откровение (а откровения, сразу было понятно, он не часто себе позволял) сильно взволновало Олефа, и ему требовалось некоторое время, чтобы опять прийти в состояние привычного самоконтроля.
По счастью, в зал вошел Рустаф.
– Когда подавать основное блюдо?
– Уже пора, – сообщила Никодима.
Рустаф, как хорошо вышколенный слуга, посмотрел на хозяина, тот едва заметно кивнул. Дворецкий удалился.
– Ладно. Это – обосновал, – произнесла Никодима. – Но что ты ожидал от вампирской жизни? Счастливого семейного гнездышка?
– Я не теряю надежды.
Он посмотрел прямо ей в глаза.
– Так, на меня даже не прищуривайся! Я сюда не на смотрины пришла, а просто халявно поужинать. Кстати, тарталетки зачетные!
Олеф улыбнулся, мрачные мысли его покинули.
– А разве тебе не нужна помощь со сценарием? Или что ты там разбрасывала по полу?
– Справилась, – хмыкнула Никодима.
– Так ты сценарист?
– В том числе.
– В том числе? – удивился он. – Это не основная работа?
– Это больше хобби. Такое оплачиваемое хобби. А вообще у меня магазинчик дверей. И еще звукозаписывающая студия. Ну и так, по мелочи.
– Сейчас женщины работают… Одон утверждает, что все это смешение ролей ни к чему хорошему не приведет, а я считаю, что у каждого должна быть свобода выбора.
– Кто такой Одон?
– О, да, мы не говорили о родственниках… Это мой брат. Старший.
– Родной?
– У нас один обратитель.
– Да. Точно. Вампирские семьи. Но вот, что касается свободы выбора – ее пока все еще маловато. Больше, чем в Средневековье, конечно. Но… недостаточно.
– В Средневековье у меня не было бы шанса пригласить в гости малознакомую достойную женщину и получить ее согласие.
– Да и в наше время это не так, чтобы принято, – заверила Никодима. – Между прочим, я до сих пор не понимаю, зачем ты это сделал.
– Во все времена, – произнес Олеф, – очень ценны хорошие собеседники. Которые ничего от тебя не ждут и не требуют.
– Требовать мне лениво, это надо придумать и напрягаться, а вот ожидания – не без этого.
Он приподнял одну бровь, что, как мы уже знаем, в его исполнении означало удивление.
– Ожидание?
– Мне вино обещали. Я, что, уйду домой трезвая?
Лицо его изменилось, Олеф вдруг вскочил с места.
– Как я мог забыть?! Прогуляемся в погреб? Вы выберете сами! Ты выберешь сама!
– Прогулка в погреб? – вздохнула Никодима поднимаясь. – Маньяки торжествуют.
