Но что именно хотел скрыть брат Глории: антипатию к Оливеру или нечто большее?
– Рад, что вы здесь, – сказал Эдвард. – Хочу немного просветить вас. Мне подумалось, что лучшее место, где у вас есть шансы встретить людей, помнящих ваших родителей, – это клуб «Пегу». Оплот государственных служащих старшего поколения. Согласны отправиться туда в субботу, к ланчу?
– Вы очень добры.
– Ничуть. Знаю, что и моя сестра решила принять участие. Она хочет свозить вас в Уголок Сплетен.
– Какое странное название, – засмеялась Белл.
– На самом деле это очаровательное место с видом на Королевские озера. Там собираются женщины. – Эдуард сжал руку Белл и, пристально глядя ей в глаза, заговорил участливым тоном: – Порой бывает очень нелегко примириться с некоторыми событиями, но вам не стоит жить прошлым.
Белл нахмурилась:
– Я и не собиралась. Обычное любопытство, и не более того.
– Это хорошо.
Белл молча вперилась глазами в землю.
– Хорошо, – повторил Эдвард и потрепал ее по плечу. – Желаю приятных выходных. Развлекайтесь.
– Постараюсь.
– В следующую субботу в полдень я заеду за вами. И помните: если вам что-нибудь понадобится, вы всегда можете мне позвонить. В отеле вам скажут мой номер.
Белл поблагодарила Эдварда, но ее мысли были полны американским журналистом и его предложением насчет Золотой Долины.
Глава 10
Я любила сад, начинавшийся за нашим домом в Золотой Долине. В июне и июле там цвели розы. Большие кусты пуансеттии радовали ярко-красными цветками. Я выращивала антуриумы и пурпурные астры, вокруг которых постоянно порхали голубые бабочки. В нашем саду рос куст орхидей с сердцевидными листьями и цветками белого и розового оттенков. Помню птиц, особенно с блестящим зеленым оперением. Помню ястребов, кружащих в безоблачном синем небе над древним падауком, появившимся здесь задолго до постройки дома.
Когда мы приехали, я спросила у бирманского садовника, как называется падаук по-английски. Он ответил, что в английском языке такого названия нет и что дерево относится к семейству бобовых. У падаука твердая древесина, чем-то похожая на розовое дерево. Садовник предложил срубить падаук, но я отказалась. В апреле я поблагодарила себя за предусмотрительность. Стояла ужасная жара. В воздухе носилась пыль. Я думала, что не выдержу такой погоды. И вдруг падаук расцвел, буквально за ночь покрывшись золотистыми цветками. По вечерам, когда их тонкий аромат наполнял воздух, мы с Симоной выходили в сад. Мы следили за древесными змеями и отмахивались от докучливых насекомых. Мы угощались джином с тоником, смеялись над чудачествами наших мужей и порой, незаметно для себя, напивались допьяна. Тогда мы вставали в пять утра, дабы избежать дневного зноя. Потом я почти весь день спала.
От садовника я узнала, что в середине апреля здесь празднуют Тинджан – водный праздник, заканчивающийся в день бирманского
