примеру Белых Берегов, «киевское» пение. Отец Василий уже не застал Серафима в живых – тот скончался год назад, но настоятелем был другой его белобережский ученик и постриженник, отец Маркеллин (Патрикеев). Он и вся братия встретили отца Василия с чувством глубокого благоговения.
Да и сам он был счастлив. «С радостными слезами благодарю и славлю Бога, непостижимыми судьбами Его приведшего меня в тихое и безмолвное пристанище», – писал он. И действительно, четыре года в Площанской пустыни были едва ли не самыми спокойными в бурной жизни отца Василия. Здесь никто и не думал попрекать и укорять его чем-либо, не говоря уже о побоях и поношениях. Он был общим Учителем и Наставником, наконец-то нашедшим тихую пристань.
Одним из главных знакомств отца Василия стала его встреча с иеромонахом Макарием (Ивановым), одним из героев этой книги. Он подвизался в Площанской с 1810 года и вскоре стал духовником старца. В октябре 1828-го произошла еще одна радостная встреча – возвращаясь из Киева, в Площанской остановился 56-летний иеромонах Лев (Наголкин), постриженник отца Василия и его ученик белобережских времен. С ним путешествовал будущий святитель Игнатий (Брянчанинов), тогда еще 21-летний послушник Димитрий. Это была поистине промыслительная, великая встреча. Можно предположить, что присутствовал на ней и 40-летний отец Макарий (Иванов); если так, то в тот день в Площанской пустыни встретились и душеполезно общались четверо великих русских святых… Лев (Наголкин) задержался в Площанской до апреля 1829 года, и нет сомнения, что в это время отец Василий часто общался со своим учеником и последователем. О зиме 1828/29 года Игнатий (Брянчанинов) написал впоследствии очерк «Сад во время зимы»: «В 1829 году проводил я зиму в Площанской пустыни. И поныне там, в саду, стоит уединенная, деревянная келья, в которой я жил с моим товарищем. В тихую погоду, в солнечные ясные дни выходил я на крыльцо, садился на скамейку, смотрел на обширный сад. Нагота его покрывалась снежным покрывалом; кругом всё – тихо, какой-то мертвый и величественный покой. Это зрелище начало мне нравиться: задумчивые взоры невольно устремлялись, приковывались к нему, как бы высматривая в нем тайну».
…Настала осень 1829-го. Отец Василий, которому уже исполнилось 84 года, занимался рубкой деревьев в лесу, но вдруг почувствовал недомогание и упал без чувств. Через некоторое время братия нашла его и отнесла в келию. Несколько часов отец Василий был без сознания, а монахи со слезами молились Богородице, прося Ее вернуть духовного наставника к жизни. Наконец старец открыл глаза, соборовался, причастился и сказал:
– Вы подумали, что я умру, но нет, мне назначено жить еще восемнадцать месяцев!
Вскоре после этого случая он по благословению настоятеля выстроил себе в лесу отдельную келию и ушел в затвор. Из вещей в келии были лишь табурет и икона, перед которой горела лампада. Еду и воду ему приносил послушник, оставляя посуду под дверьми. Наклонившись к маленькому оконцу
