какое бы они ни было, но просит начальница, все послушание вменится; потому оно, послушание, увеличено паче поста и молитвы; ибо против воли вашей делается. И кто без роптания с благодарностию делает, тому исповеднической венец плетется, потому что он нудится, против своей воли перелом делает во уме своем и делается самовольным мучеником».
Письма бесценны и тем, что донесли до нас простой, разговорный стиль речи старца, позволили нам как бы услышать его живой голос. Завершая свои наставления в одном из писем, он заключал: «Вам пошлифовать годится про черной день, с сего не слиняли, добре, что вы отзываетесь, это я сродни, правда, а не ложь, вы есте род Божий, подобие Его, не сих. Старайтесь и читайте со смирением книжки; еще вам со временем доставлю Скитский патерик, очень много там повестей достопамятных, прошу вас Богом как можно насилуйте себя умственно иметь веру к игумении. А без сего вы живые мертвецы; и ежели не услышу, что вы вконец с нею от всего сердца не смиритесь, вечно с вами не могу время разделить». Почти каждое письмо он заканчивал словами «Жаждущий Вашего спасения» или «Вашего спасения желатель»…
Проводы отца Василия назад в Площанскую превратились в настоящую народную демонстрацию. Толпа людей вместе с инокинями с пением псалмов провожала старца несколько верст. На прощанье он обратился к сестрам с назидательным словом:
– Заповедую вам: не ослабевайте в подвигах поста и молитвы, не щадите естества тленного и неленостно трудитеся в духовных подвигах самоотвержения, дабы получить воздаяние вечное. И вас всех прошу молиться о душе моей и поминать, когда преставлюсь в вечность. Поручаю вас Тихвинской Божией Матери, она ваша Мать и игумения, а вы ее дети, к Ней и прибегайте.
По возвращении в Площанскую он вернулся к прежнему образу жизни – поселился в отдельной келии и принимал в ней народ. Заметно было, что силы старца ослабевают. Но он по-прежнему неопустительно участвовал во всех богослужениях, не считая келейного молитвенного правила. Когда братия просила его поберечь себя и реже приходить в храм, он отвечал:
– В сие последнее время более подобает мне бодрствовать и пользоваться общей молитвой. Вскоре рукотворенного храма я не увижу и пения стихов не услышу. Время мое приближается к концу. Нужно со всеми примириться и у всех испросить прощения и молитв.
Шел 1831 год, шестая неделя Великого поста. В среду отец Василий исповедался у своего духовника, иеромонаха Макария (Иванова), причастился, затем навестил в гостинице паломников и удалился в келию – работать над деревянной посудой, которую собирался наполнить гостинцами для паломников. Но сил доделать эту работу у него уже не было. Воздев руки к небу, он поблагодарил Господа за все благодеяния, повторяя: «Тысяща лет пред очима Твоими, Господи, яко день вчерашний…», а затем попросил постелить ему, как это было принято на Афоне, войлок, и, сказав «Отсюда не узрите Василия, ходящего на ногах»», лег на него. Старец не переставая молился и просил учеников читать вслух избранные им псалмы. Когда силы
