по груди и шее. Сглатываю, надеюсь, не слишком громко, и отворачиваюсь, чтобы схватить её вчерашнюю футболку со стула.
– Надень, – сухо приказываю, кидая тряпку на кровать.
Оборачиваюсь, когда шуршание за моей спиной прекращается.
Вот так лучше. Без лишних обнажённых сантиметров.
Дрянь окидывает меня взглядом, осознавая, что я то в отличие от неё полностью одет. Покусывая губы, спрашивает:
– Мы куда-то идём?
– Я иду. Ты не идёшь.
Моргает.
– Тебе пора уезжать?
– Технически я уеду вечером, но фактически мне у тебя делать нечего. Разве что ты настроена потрахаться на прощанье?
Грублю специально, желая вызвать определённую реакцию, и да… я её получаю.
Во взгляде дряни осознание того, что происходит. И боль…
Мне должно быть приятно, но на самом деле как-то не очень. Нет, утешать и разубеждать её не собираюсь, лишь думаю, что вариант с «уйти по-английски» всё-таки был бы более правильным.
– Ну, нет, так нет.
Выдаю самую гадкую из своих улыбок.
– Пока. До встречи говорить не буду. Потому что навряд ли она снова случится. Вариантов нечаянно столкнуться у нас не так уж много. Ты теперь здесь живёшь, а я не частый гость в Серпухове.
Разворачиваюсь, чтобы уйти, но дрянь паникует.
– Арсений, погоди, я… я… думала. Я думала…
– Ну что ты думала? – снова разворачиваюсь. – Не о том, видимо, думала.
Прикладывает ладонь ко рту и снова убирает. Её взгляд мечется, как и мысли. Я практически вижу их хаотичный рой.
– Ты с самого начала собирался это сделать?
Догадливая дрянь. Но я лишь приподнимаю брови.
– Сделать что? Мы же случайно столкнулись. Увидел тебя, захотел. Ты тоже, вроде бы, не против была. Что-то не помню, чтобы возражала. Мы же взрослые люди, вроде как. Встретились, хорошо провели время, разбежались. Или ты думала, я жить тут останусь? Или тебя с собой в Москву заберу? Что тебя удивляет?
Выдерживает паузу перед ответом.
– Ничего, – мотает головой.
Вот и правильно. Её ничего и не должно удивлять. Начала бы разговоры в стиле «ведь ты не такой», рассмеялся бы ей в лицо. Не таким я мог быть с любимой девушкой, но с другими я именно такой. А она ничем не хуже, не лучше других. Просто тело. Что между нами раньше было, не имеет значения. Она всё выжгла.
Дрянь поднимает на меня свои зелёные глаза, в их уголках мерцают слёзы. Они меня не радуют. Она ведь и раньше редко плакала. Никогда не использовала этот метод, чтобы добиться своего. Поэтому тут два варианта: либо научилась играть, либо я действительно её задел. От второго варианта ожидаемого эффекта удовлетворённости я почему-то не испытываю.
– Сень, – тянет хрипло, потому что и в голосе слёзы, – я ведь… я ведь тебя по-прежнему люблю, как ты можешь так со мной поступать?
Внутри меня всё застывает.
Что за грёбанные признания?
