мать, давай тогда на выходных полакаем чего-нибудь вкусного, и ты мне все расскажешь.
– Давай.
Простившись с подругой, я впервые за это время подумала, как тяжело, наверно, сдержать прессу с этим убийством.
Кожемятов был олигархом всероссийского масштаба. Дела вел в Москве и по всему миру, но жить предпочитал в нашем славном городе. Где его и пристрелили. Давно известная истина, что за каждым большим состоянием кроется преступление, с Иваном Кожемятовым работала на все сто процентов. К нему были вопросы у наркоторговцев, у экономистов, в смысле у управления по борьбе с экономическими преступлениями, как оказалось, у фейсов. В смысле у ФСБ. И вроде бы Кожемятов был такой плохой, а с другой стороны он курировал детские дома и дома престарелых, детской больнице помогал, хоспису, за что был неоднократно обцелован губернатором.
Я понимала, что история с ним еще не закончена. И почему-то мне это очень сильно не нравилось.
Вечером позвонила Ирина, плача в трубку от облегчения и счастья, что Никита был дома.
Глава 3
На планерке у Шевцова было как обычно муторно и скучно.
– Так, теперь по Кожемятову, – сказал начальник с таким видом, как будто долго оттягивал неприятный момент, но тянуть больше не представлялось возможности, – заключение готово. Винокурова, съезди в морг, забери, завтра похороны. Кто у нас отправится провожать Кожемятова в последний путь? Овсянников, Решетников и Винокурова. Народу должно быть много, фигура заметная в масштабах страны. Будьте бдительны, дети мои. Возможно, удастся зацепить кого-то интересного нам.
Подъехав к моргу, я не спешила выходить. Покойников я не боялась, но бывать в морге очень не любила. Была в нем какая-то безнадежность, какая-то необратимость. Вот еще вчера ты был полным сил, еще молодым человеком, который принадлежал к сильным мира сего, а сегодня ты лежишь на холодной железной полке. А жизнь течет дальше без тебя. А завтра так вообще никто и не вспомнит о тебе.
Из дверей морга, практически под руки вывели женщину, должно быть с опознания. Я тяжело вздохнула и пошла внутрь.
Судмедэкспертом по делу Кожемятова был Борис Натанович Шниерсон. Очень опытный эксперт и очень старый еврей. Когда меня еще на свете не было, он был уже очень уважаемым судмедэкспертом.
– Добрый день, Борис Натанович! – бодро поприветствовала я старика.
– Милая девушка, у меня все прекрасно со слухом, совершенно не обязательно кричать мне в ухо, – беззлобно ответил он, – и вам таки день добрый.
– Извините, – улыбнулась я.
– Если Вы за бумагами, милое создание, то они на столе в кабинете.
Я покосилась на тело Кожемятова на столе.
– Разве Вы еще не закончили? – удивилась я, кивком показав на Ивана.
– Если по служебной части, то давно закончил, Борис Натанович свое дело знает. Но я старый еврей, милая девушка, и я люблю деньги. Попросили его подмарафетить к завтрашней церемонии, – объяснил Шниерсон.
Я усмехнулась. Ну, в принципе, почему нет, никому плохо старый еврей не делает.
Я
