прикусила от удивления). Нет, всё-таки ты больной. Ты зовёшь уйти со старта? С финальной игры сезона?
ЛАВРИН. А тебе так позарез рискнуть здоровьем ради забавы прыщавых ублюдков с трибун? Не можешь без этого? Привыкла? Или больше делать нечего?
Подсечку ЛАВРИН, конечно, заметить не успел. Упал на бетон, стараясь не разбить фотоаппарат. СЕДЬМАЯ склонилась над ним, неласково рванула за куртку.
СЕДЬМАЯ. Осуждаешь? А кто ты, чтобы осуждать? Подопытный из спецклиники? Друзья твои? Все подопытные! Все! От рождения до смерти идёт опыт, а кого ради – нам не скажут! У нас есть зубы, когти и хвосты, и как ты ни бейся, будешь делать то, что и все: кусаться и размножаться. Внутривидовая борьба, естественный отбор. По мне уж лучше Полигон – тут хоть правила известны заранее. И победить можно…
ЛАВРИН (придушенно). Ты точно выиграешь финал сезона! С экрана, вот там, будет смотреть твоё фото. И твой голос будет над всем этим пустырём. «Нация сильна и здорова!!!»
СЕДЬМАЯ отпустила его и села рядом на бетон. ЛАВРИН тоже сел, отряхнул бетонную пыль с рукава рубашки. Друг на друга они не смотрят.
СЕДЬМАЯ. Когда включается отсчёт, я обо всём забываю. Потом будут кровь, кровавые сопли и выбитые зубы. Но когда включается стартовый отчёт, мне всегда кажется, что можно пройти Полигон до конца и вырваться. Туда, за стену. А ради этого… плевать я хотела и на здоровье нации, и на фото с экрана.
ЛАВРИН. Вот ты какое – психотропное воздействие!
СЕДЬМАЯ. Кто тебе сказал, что мой номер седьмой?
ЛАВРИН. Во сне увидел. Я же репортёр.
Она толкнула его плечом и рассмеялась коротко, как будто в чём-то перехитрила. Стремительным движением вытащила из нагрудного кармана его чёрной рубашки диктофонную кассету и предъявила, как доказательство.
СЕДЬМАЯ. Репортёр… Ты другу своему просто наклейки на кассеты надписываешь? Ладно, спасибо, что предупредил. Значит, когда начнётся, меня здесь не будет. Тебе тоже пора сматываться. Удачи пожелаешь?
ЛАВРИН. Переломай ноги, дура!
СЕДЬМАЯ (азартно). Доживём до вечера, я тебе припомню! В речке утоплю, потом пофилософствуем!
И – нет её. ЛАВРИН повертел головой, пытаясь понять, куда она делась. Бросил кассету в сумку, вытащил оттуда же репортёрский диктофон. Остановил запись, включил перемотку. Пока крутится плёнка, пробормотал импровизируя:
– Может быть, сон, а может быть, явь, —
но от сомнений меня ты избавь:
я просто хочу вычислить день,
когда на меня упадет твоя тень…
Щёлкнул клавишей.
ГОЛОС СЕДЬМОЙ. …Внутривидовая борьба. Естественный отбор…
ЛАВРИН. Прости, Валера. Для репортажа маловато.
.
КАРТИНА 10. КОММУНИКАЦИИ ПОЛИГОНА
ШАХТА
Ещё один объект, явно военного вида. Что-то вроде огневой точки или наблюдательного
