что сейчас из Жюсси ничего больше не вытянуть. Однако тот сообщил хотя бы, что французы захватили баржи, которые русские забыли или не смогли уничтожить, и намереваются форсировать устье. И есть надежда, что он притворным равнодушием усыпил бдительность Жюсси, так что потом его удастся разговорить вновь. Жюсси отвесил поклон, и Хорнблауэр повернулся к Маунду.
– Мы возвращаемся к эскадре, – сказал он.
Маунд приказал положить «Гарви» в бейдевинд на правом галсе. Французы торопливо пригнулись, когда большой грота-гик повернулся у них над головой; матросы, бегущие к шкоту, натыкались на пленных. Покуда Хорнблауэр разговаривал с Жюсси, двое из них разрезали раненому рукав и перевязали руку. Теперь все они сидели на корточках в шпигате, чтобы не попадаться под ноги, а «Гарви» тихонько скользил к стоящей на якоре «Несравненной».
– Суши весла! – скомандовал Браун. – Крюк!
Баковый гребец втащил весло в шлюпку и схватил лодочный крюк. Браун тем временем подвел катер к пристани; стремительное течение Двины закручивалось у борта водоворотами. С набережной любопытствующие смотрели, как Хорнблауэр взбегает по каменным ступеням, сверкая на солнце звездой, эполетами и шпагой. За складами вдоль реки смутно различались большая площадь, каменные средневековые дома и острые шпили, однако сейчас некогда было разглядывать Ригу. Как всегда, британского коммодора встречал почетный караул с офицером во главе, а рядом высилась дородная фигура военного губернатора Риги, генерала Эссена[23].
– Добро пожаловать в город, сэр, – сказал Эссен. Он был балтийский немец, потомок рыцарей-меченосцев, захвативших Лифляндию в языческие времена, и по-французски говорил с тем лающим произношением, какое этот язык приобретает в устах эльзасцев.
Рядом стояла открытая коляска, две горячие лошади били копытами землю. Губернатор пропустил Хорнблауэра вперед, а сам залез следом.
– Ехать совсем недолго, – сказал он, – зато народ сможет на нас посмотреть.
Коляска запрыгала по булыжной мостовой; Хорнблауэру пришлось дважды поправлять съехавшую на бок треуголку, однако он старался сидеть прямо, как будто не замечает тряски. Люди на узких улочках с любопытством разглядывали седоков. Хорошо, что жители осажденного города увидят британского коммодора в парадном мундире. Это будет для них знаком, что Рига в этот трудный час – не одна.
– Дворянское собрание, – пояснил Эссен, когда кучер остановил лошадей перед красивым старинным зданием, вход в которое охраняли несколько часовых.
Внутри ждал прием: офицеры в мундирах, несколько штатских в черном, много женщин в бальных нарядах. Некоторых офицеров Хорнблауэр уже видел на утреннем совещании. Эссен начал представлять самых важных из тех, кого там не было.
– Его превосходительство генерал-суперинтендант Лифляндии, – сказал Эссен, – и графиня…
– Я уже имел удовольствие встречаться с графиней, – перебил Хорнблауэр.
– Коммодор был моим партнером
