превратить в судьбу.
Через год картина «Восхождение на гору Иремель» стала победителем международного конкурса в Лондоне.
Случай на Торатау
Вот впереди всех – Великая Радость Быть Справедливым, она улыбается всякий раз, когда нарушенная справедливость восстанавливается. Я ещё молода, и поэтому мне пока не приходилось видеть её улыбку.
Внутри организма Рузаны жила сова, которая каждое утро, вздрагивая от трезвона будильника, начинала ворчать, а в последние лет десять после окончания универа просто вопить до изнеможения: «Дайте выспаться!»
Сова перестала взмахивать крыльями и возмущаться после того, как некий коварный вирус из незнакомого доселе города Ухань слишком ухарски молниеносно опоясал земной шар и, вырубив население из активной жизни, вынудил человечество самоизолироваться.
Рузана сидела дома, выходя лишь по необходимости, и наслаждалась свободой. Спи, читай, сколько хочешь, готовь, вяжи – что еще нужно для счастья? Сидя в длинной клетчатой рубашке в кресле оливкового цвета, она с наслаждением пила кофе из чёрной с позолоченным рисунком чашки от импортного сервиза, который до сих пор доставала только для гостей. И в который раз с удовольствием смотрела фильм «Ворошиловский стрелок», с нетерпением ожидая сцен методичных последовательных актов возмездия за зло. В конце она плакала вместе с главным героем и с чувством подпевала героине. Она обожала графа Монте-Кристо за то же самое – за тонкое, порой изощрённое воздаяние за подлости и преступления. В эти моменты ей казалось, что в мире восстанавливается справедливость и прибавляется чувство безопасности для каждого человека.
Обострённое чувство справедливости с детства толкало её саму на безрассудные поступки – любому взрослому сказать в лицо правду, отчитать верзилу, обижающего слабого. А уж как на работе порой стонали: они не могли втолковать строптивому экономисту, что работать в строительстве честно невозможно.
Рузана сама страдала в такие моменты и вспоминала прабабку. Аулда[2] она, жена местного муллы, пользовалась репутацией непримиримо строгой и до невозможных пределов справедливой апа[3]. Порой Рузана корила себя за негибкость и покаянно шептала в такие моменты: «Это пепел прабабки стучит в моё сердце»…
Но сейчас этот «пепел» вызывал в её душе катарсис.
Когда Рузана вытирала слёзы счастья в конце фильма, зазвонил городской телефон. Она обожала этот звук. Он обещал хорошую слышимость, неспешную беседу, отсутствие всяких дозвонов в ухо. Мобильник хорош для коротких деловых разговоров вне дома, в этом она была убеждена.
Звонила однокурсница из Стерлитамака. Они немного похожи внешне. Обе кареглазые худенькие шатенки. Во внешности Рузаны проглядывают черты благородных предков: высокие скулы, большие внимательные глаза, сдержанные манеры. У Дамиры
В деревне (
Тетя (
