поеду. Не для того дарована нам живая природа, чтоб мы зайцев убивали забавы ради.
– Что ж… Тогда – гулять? В рощу!
– Пешком.
– Согласен! – Дмитрий соскочил в жёлтые вышитые мюли с гарцующей кровати.
Вышли одетые на крыльцо. В чёрных цилиндрах с изогнутыми полями. Девки дворовые собрались тут же: кланялись, взгляды барские ловили. Не один барин – два! Да один другого краше! К первому-то уж успели привыкнуть. А второй: серый фрак из тяжёлого шёлка, белый жилет пике, – так, поди, в Европах только и одеваются.
Захарьинские девки шешурских давно просветили, что бывает, если барину-красавцу на глаза почаще попадаться… Ой, дурёхи! На исповеди даже батюшка не научил бы, что принесёшь в подоле – замуж не выйдешь, так век и просидишь в любовницах. А про грех-то все знают. Так ведь то ж – барин!..
Синеватые перистые облака поминали ночной дождь на северном горизонте. За гребнем елового леса краснела заря, и от косого восточного света блестела перламутром молодая трава.
Роща переполнялась птичьим многогласием, вдали куковала кукушка. Дмитрий, в приталенном коричневом фраке, подсвистывал соловью. Его артуазская гончая то исчезала в доннике и лопухах, то возвращалась к ноге хозяина.
– Когда ты успел завести собаку? – поинтересовался Василий.
– А, это соседка… Она большая любительница… вот и порекомендовала… подарила, вернее. Словом – ей весьма хотелось, чтобы я имел собаку.., – Дмитрий улыбнулся и посмотрел на верхушки берёз. – Я тебе вчера рассказать не успел… Нельзя, нельзя, Ремус, ко мне! (Собака зарычала: учуяла мышь в траве).
– Ты женишься? – Василий сдвинул восточно-чёрные брови.
– А что ты об этом думаешь?
– «Легче умереть за женщину, чем жить с нею».
– Это, кажется, лорд Байрон сказал? – Дмитрий вскинул голову. – И ты с ним согласен! Но почему? Ведь только любовь к женщине делает мужчину мужчиной!
– Кроме влечения, мой дорогой, должна быть ещё совесть. И рассудок, – Василий обнял брата за плечо.
Четыре года тому назад оставался в имении Дмитрий мальчишка мальчишкой на попечении покойного ныне деда. И вот уж говорит, что он мужчина. И влюблён.
– Да у тебя-то что было? Там, в твоей Европе.
Что было?..
Альпы, замки, монастыри. Рейн, романтизм. Разочарование…
– Против любви я ничего не имею… однако, – вздохнул Василий. – Помнишь ли ты… Помнишь, я писал тебе из Швейцарии о моих отношениях с одной француженкой – Аделин?
– Ну! Осенью пятнадцатого года это, кажется, было. Ты ведь был в неё влюблён?
– Увлечён… Покуда не узнал о ней одну ужасную вещь…
– Какую?
– Она была замужем.
– О-о-о! – Дмитрий тормознул каблуком на мягком бархате полевицы.
– Муж её преспокойно жил себе в Лионе, занимался делами. А Аделин преспокойно путешествовала по Европе одна. С подругами – такими же, как она…
– Какими?
