июня оставляли от сочной ботвы, только голые, скорбно торчащие огрызки. После такой работы спина не разгибалась совершенно, ноги отказывались шевелиться, а перед глазами, стоило их закрыть, немедля возникало шевелящееся серо-буро-полосатое полчище. Мне же хотелось еще после картошки сбегать на речку и спокойно почитать под крутым бережком. Поэтому с жуками я расправилась довольно быстро. Постряхивала половину в ведро, половину на землю и торжественно вручила бабуле добычу. Неодобрительно поохав, но не найдя возможности найти брак в работе, бабуля отпустила на речку с условием вернуться не позже десяти вечера. Радостно подхватив томик Майн Рида и банку для ягод, я отправилась вниз по деревне. Обычно я не ходила этой дорогой, предпочитая срезать путь через огороды, но в один из домов ниже по улице приехали новые жильцы: отец, мать и парень лет 19, то есть года на 2 старше меня. Он был довольно симпатичный, темноволосый и темноглазый с уже по взрослому сформировавшейся фигурой. Конечно я ни на что такое не рассчитывала, просто мне хотелось еще раз посмотреть на него, может он будет во дворе или где-то около дома. Парня я не увидела, зато около крайнего дома наблюдалось подозрительное скопление народа. В стороне я заметила Соньку, свою приятельницу по детским играм, она стояла рядом с бабкой и с жадным интересом прислушивалась к разговорам.
– Что случилось то? – дернула я Соньку за рукав.
Сонька обрадовалась новому лицу, видно так не терпелось ей поделиться новостями
– Ну где ты ходишь? – жадно зашептала она, хватая меня за руку. – ты что, не знаешь! Таиска – то помирает.
– Как!?
– Да так! Как все, так и она! Да только она же колдунья, вот и мучается третий день. Душа, говорят, отлететь не может.
– Да ну. Бред! Не верю я в эти россказни. Просто человек жив еще, может просто болеет и ее лечить надо.
– Ну ты дура! – от возмущения Сонька аж поперхнулась. – Ее родне доктор еще месяц назад сказал, готовьтесь, больше 1—2 дней ей не протянуть, сердце останавливается. А она вон сколько уже, да и теперь и сама измучилась и родственников до белого каления довела. Вроде уж и дышать перестала и сердце не бьется и пульса нет. Они в слезы, гроб волокут. А она через полчаса глазки открывает и как ни в чем не бывало, каши с молоком просит.
– И что теперь?
– Говорят, попа из города пригласили, чтобы он уж исповедал ее, да и отпел, коли умрет, заодно.
– А народ чего толпится? Любопытство одолело, что ли.
– Так ведь ждут с минуты на минуту, как помрет так сразу и хоронить будут. Мужики на халявную выпивку надеются, гроб нести или там могилу копать. А бабам поминки готовить, кисель варить.
В этот момент у калитки остановились белые жигули. Из них с трудом выбрался упитанный поп, подобрал рясу, чтобы ненароком не макнуть в деревенскую грязь и важно
