хочется жить.
Я иду в ванную, быстро чищу зубы и направляюсь к символу доминирования примитивной американской культуры над более развитыми цивилизациями. Это все ради Нее. Мужчина, даже такой ничтожный, как я, должен держать свое слово.
Два
– Если бы дети в утробе своих матерей знали, что их жизнь будет состоять из бесконечных счетов, скучных семейных вечеров, ненавистной работы, которая нужна для оплаты этих счетов и уважения гостей тех вечеров, и ничего более, то многие бы решали не рождаться, – я перекрикиваю громкую музыку и голоса в баре. Напротив меня мой лучший друг – Майкл. Кто может быть лучшим другом русского экспанта в Праге? Конечно, американец из Техаса. Между ним и мной всего три общие черты – ненависть к своей работе, любовь к алкоголю и последующие за ней философские беседы.
Если бы мы жили в семидесятые, то мы вполне могли бы стать героями хорошего кино. Но так как в две тысячи десятых алкоголики и распиздяи больше не лирические герои, а хорошее кино никто не снимает, нам суждено остаться никем.
– А почему, ты думаешь, младенцы плачут после рождения? Они понимают, что их наебали, – заключает Майкл.
– Моя мама говорит, что я улыбался, когда родился.
– Значит, ты был долбоебом уже при рождении.
– За это стоит выпить.
Мы чокаемся нашими пивными кружками.
– Извините, – я слышу голос с ирландским акцентом, обращающийся к нам. Что мне очень нравится в этом городе, так это его многонациональность. Я больше чем уверен, что коренные жители ненавидят нас, и их сложно в этом винить.
Я оборачиваюсь и вижу высокого рыжеволосого парня, пьяного вдрызг.
– Да? – Майкл смотрит на него.
– Могу ли я потревожить ваш покой этой замечательной ночью? – еле выговаривает он.
– Ночь действительно замечательная, – соглашаюсь я.
Ирландец шатается в ожидании нашего позволения быть потревоженными.
– Что вас интересует? – спрашивает Майкл, которому ситуация доставляет так же, как мне.
– А вы случаем не немцы?
– Нет, я – американец, а эта пьяная рожа – русский.
– Я благодарю вас, господа, за ваш ответ. Могу ли я набраться наглости и продолжить наш разговор?
– Без сомнения, – Майкл копирует его стиль общения.
– А вы не знаете, есть ли в этом великолепном заведении немец?
– К моему глубочайшему сожалению, я не смогу предоставить исчерпывающий ответ на ваш вопрос. Но позвольте мне тоже задать вопрос вам?
– К вашим услугам.
– А для чего вам немцы?
– Вон те джентльмены и я, – он показывает на группу ирландских парней (человек шесть, все пьяные в хлам), стоящих в стороне и с нетерпением наблюдающих за нашим разговором, – выпили немного и хотели бы начистить жопы немецким свиньям.
