время она молча наблюдала за суварами, затем передавала приказ Эльмы – какие рудные норы разрабатывать, а какие самоцветы – искать в первую очередь; и оставляла Котловину.
Несколько седмиц подряд Лутый приучал своё ухо улавливать шаги Бранки в шуме ломающейся породы. Это было непросто: потеря одного глаза не сделала слух Лутого невероятно чутким, приходилось полагаться только на природную внимательность. А Лутый мог начать дело, лишь предчувствуя появление Бранки – мелькнёт ли зелень одежд, застучит ли каблучок, неважно.
В этот раз Лутый прокрался к настилу незадолго до её прибытия – не то услышал шаги, не то усмотрел далёкий блеск изумрудов на очелье. Сделал вид, что идёт от одной каменной соты к другой. Риск был велик, Лутого легко могли развернуть. Так уже случилось перед прошлым приходом Бранки, и хитрость пришлось отложить ещё на семь зазубринок. Под рубашкой Лутый нёс миску – ковылял, прижимая руки к животу. В миске недавно булькала его еда, а сейчас поблёскивало содержимое лампадки, разбитой острым камешком.
Перед тем как похитить лампадку, Лутый думал, что она масляная. Но масло бы перегорало, а лампадки никто не менял. В них поблёскивала неизвестная жижа – густая и липкая, как смола, и сверкающая, точно подсвеченный минерал. Она пылала бездымно и ярко, а тратилась страшно медленно.
Лутый словно бы оступился, припал к земле. Забился в притворном приступе кашля, заползал перед настилом, переворачивая миску под рубахой. Жижа просочилась сквозь лохмотья, растеклась под телом… Лутый постарался как можно сильнее растереть её нелепыми движениями – миску отмёл в сторону.
Бранка ещё не пересекла порога исполинского зала, а Лутый уже вытянулся в полный рост. Один из суваров захотел отогнать его от пропасти, и Лутый повиновался – но он не мог позволить увести себя слишком далеко, даже если ему грозили тумаками. Он непростительно медленно направился в сторону каменных сот, а Бранка подплывала к яме. Тоже чересчур медленно.
Лутого требовательно ткнули в спину. Показалось, что каменный кулак рассёк кожу на позвоночнике, – пришлось ускорить шаг, наблюдая за приближающейся Бранкой только краем глаза.
Лутый разволновался так, что у виска набухла жилка: с каждым шагом ему придётся труднее. Он вновь принялся убеждать себя, что стремителен и лих и попадал и в более непростые ситуации – так же голодал, так же не высыпался, но… Раз за разом выживал, убегал от погони, выворачивался из рук палачей – и сейчас вывернется.
«Всесильные боги, – подумал Лутый внезапно. – Я ведь совсем дурак. Совершенно, совершенно спятил!» Ошпарила мысль: он что, правда понадеялся, что его безумная затея исполнится так, как надо?
Расколотая лампадка. Пропасть с деревянным настилом. Липкая лужа рядом – там, где обычно проходила Бранка. Какой бред! Это раньше Лутый был ловким и умным, а сейчас что осталось?
Он почувствовал, как внутри что-то оборвалось.
