слова в шум океана. Они удачно слились, минуя Ленины уши.
Птица оторвалась от хлеба, подняла голову, внимательно посмотрела на Гарри и еще раз громко щелкнула клювом.
– Что, не сделали тебе гринкарту, – спросил Гарри, скорее констатируя факт, – зажилили?
Лена снова ничего не сказала и внимательно посмотрела на отца. Гарри не обратил на нее внимания.
– А мяса ты не ешь, да? Так и не ешь? – спросил он у вороны. В ответ птица продолжила есть хлеб, довольно демонстративно, громче стуча по доскам.
– Я всегда говорил, что это очень обедняет рацион.
Птица снова оторвалась от хлеба, посмотрела на Гарри, затем продолжила клевать. Гарри вынул изо рта полудокуренную сигарету, выкинул ее под лавку, затем взял кофе и сделал большой глоток.
– Папа, – вдруг заговорила Лена сразу громко, – папа, посмотри на меня!
– Ты че орешь? – спокойно спросил Гарри, продолжая наблюдать за клюющей батон птицей. Та, кстати, подняла в этот момент голову на Лену, но быстро вернулась к трапезе.
– Пап, я кто?
– Хрен в кожаном пальто, – захихикал старик.
– Спокуха, – повернувшись тут же к ней, оперативно добавил: – Ты – Елена Вишневски, моя родная дочь. Единственная, – он снова сделал глоток, – и горячо любимая.
Лена снова замолчала. Врач ничего о подобном не говорил. То есть бог знает, что он, конечно, подразумевал под словом «странности», но вот конкретно о таком – не говорил.
– Ты… пап, я уточнить хочу.
– Что?
– Ты разговариваешь с вороной?
– Да, а что, нельзя?
Тут, по всем правилам ассоциативного мышления, Лена вспомнила, что говорил владелец вольера в Колорадо. По его словам, птицы эти могут быть опасны для человека: они хищники и кормить их из рук, например, нельзя – можно запросто остаться без пальцев. Но Гарри никуда не лез руками… он кормил ворону, как бабушки кормят голубей.
– Ну… – Лена не нашлась, что ответить.
– Так можно или нельзя?
– А зачем?
Гарри добавил крошек. На досках образовалась солидная такая кормушка, на которую издалека косились белые пляжные попрошайки, не вполне осмеливаясь подойти. Затем он снова сделал глоток, развернулся к дочери и сказал:
– Дай сигарету.
– Нет.
– Дай. А то так и буду разговаривать только с ней. С тобой – не буду.
Вздохнув, Лена достала пачку.
– Раньше я дружил кое с кем, – сказал Гарри тоном, каковым ставят обычно точку. Птица снова подняла голову и на сей раз довольно долго смотрела на Гарри. Просто смотрела. Не стучала клювом. Не ела хлеб.
– Помнишь Риту, мамину подругу? – спросил вдруг Гарри.
– Толстенькая? С… со стрижкой, как у Мирей Матье?
