Маркович Золотцев.
– Друг Глеба Лаврентьевича?
– Да, а это мой сын Костя.
Молодой человек сдёрнул с головы шапочку, кивнул.
– Проходите. – Никифор отступил, пропуская пару. Отметил их реакцию на преодоление «невидимой плёнки»: оба приостановились, прислушиваясь к себе, переглянулись.
В гостиную Никифор их не повёл, оттуда выглянула Анна.
– Здрасьте, – дружно выговорили гости.
– Добрый день.
– Николай Маркович, Костя, – представил их Никифор. – Следователь Ветлова.
Анна кивнула и скрылась за дверью, не сказав больше ни слова.
Николай Маркович посмотрел на дверь в гостиную.
Никифор понял его желание увидеть друга.
– Тело Глеба Лаврентьевича находится в морге. В квартире работают следователи. Идёмте на кухню, раздевайтесь.
Гости сняли верхнюю одежду, обувь, расположились на стульях в небольшой кухоньке хозяина, пропахшей ароматами кофе. Но предлагать им горячих напитков Никифор не стал.
– Как давно вы знаете Истомина?
– Больше тридцати лет, – ответил Николай Маркович, вздохнув. – Учились в институте.
– Вы тоже физик?
– Нет, давно не занимаюсь наукой, с момента распада Союза. Я предприниматель.
– ИП, – уточнил его сын.
– В какой сфере?
– Фармакология, – почему-то сконфузился старший Золотцев. – У нас своя аптека.
– Когда вы в последний раз встречались с Истоминым?
– Да всего пару дней назад. Он жаловался на сердце, просил достать лекарства.
– У дяди Глеба астения, – робко добавил Костя. – Мы его предупреждали, чтобы он изменил распорядок.
– Объясните.
– Ну он последние несколько лет вёл затворнический образ жизни, – сказал Николай Маркович. – Практически сидячий. День на работе, ровно двенадцать часов, ночь дома, прямо как часы. Ни минуту назад, ни минуту вперёд.
– Не понял.
– Ровно к девяти утра он шёл в институт, ровно к девяти вечера возвращался. Питался однообразно, даже фруктов летом не покупал. Любил клюквенный морс, у него в морозилке всегда хранился запас ягод. А ухаживать за ним было некому, детей не появилось. Вообще он сильно сдал по сравнению с тем, каким был ещё в мае. Такое впечатление, что ужасно постарел.
Никифор вспомнил признание соседа – автомеханика Куркова.
– С чем это связано, как вы думаете? Он говорил, над чем работает?
– Разрабатывал новую концепцию энтропии, – криво усмехнулся Золотцев-старший, – отталкиваясь от уравнений Шрёдингера. Это…
– Я знаю, – кивнул Никифор, – изменение волновой функции в гильбертовом пространстве.
Удивлённый взгляд собеседника был ему ответом. Но объяснять свои знания физики следователь не стал.
– Значит,
