этого случая прошло пару дней, НИС гостил в разведке и пил водку в честь боевого слаживания между разведкой и саперами. В итоге за два пузыря НИС подарил меня третьему разведвзводу, а по сути – всей разведке. Я стал вечно прикомандирован к нашей любимой бешеной роте. И это сказалось на моей жизни очень скоро.
Поздно вечером, в конце июля, к нам подлетели две БМП с разведосами. НИС поздоровался с ними, как с родными.
– Ну, доктор, бери Китайца и погнали.
Я стоял и пыхтел:
– Ниче, товарищ подполковник, что у нас чай заварен и водка стынет? И вообще, я уволюсь, к ебеням! – орал я. Мотаться с НИСом уже напрягало.
– Заткнись, Доктор, и поехали. За месяц у меня штук десять рапортов уже. Ты, как нажираешься, так рапорт. Так что не пизди! Собирайся!
Крыть нечем.
С Китайцем загружаемся на головную БМП.:
– Разведчики! – Киса в наглую ржет над нами. – Поехали, одноразовые, порох нюхать.
– Все лучше, чем говно в окопах топтать. – хмуро парирую я
Глава 6
Прогнутые рессоры. Спрашивать, куда едем – это дурной тон, поэтому снимаем автоматы с предохранителя, к бою готовы, рейнджеры, блядь.
В это время наша пара срочников, Селиверстов и Цуканов тащат, так называемый доппаек.
– Дайте в дорогу пожрать, – говорит Китаец и начинает набирать детское пюре прямо в вещмешок.
– Да нахер надо, – говорю Женьке, – срать еще потом где попало.
– Не бзди, все нормально, – парирует Женька.
Рывок и мы поехали. Из-за вот этих рывков мы недолюбливали наши БМП, да и в плане дизайна они тоже проигрывали БТР по всем статьям, хотя на любителя, кто-то думал и наоборот. В общем, едем, по принципу «едем в одно место, делать одну херню». Замечательный принцип. Потихоньку темнело, мы же кружились от зеленки к зеленке, кого искали – непонятно, но вопросов не задавали. Наконец-то остановились, и разведка разбежалась по точкам, мы же как дурни лежали на броне и курили в кулак.
– Нанялся я им бегать, – ворчал я. – че приперлись, куда приперлись, а главное нахрена? Мое дело рвануть или не рвануть, а тут носись, как сайгак.
– Точно, в жопу опять встрянем, – поддержал Китаец, – быстрее бы мать освободили что-ли.
Мать Женьки, банкирша, сидела под следствием, а Женек сховался у нас, что не мешало ему быть вполне отличным сапером и мужиком…
– Надоело, блин, менты денег хотят, суки, – продолжил Женек, – а дать хоть рубль, так блядь без штанов оставят. Не давать им, давалка сломается. Но ниче, мать выкрутиться и нахуй из России.
Мы молчали каждый про свое, мы никогда не лезли никому в душу и свою не открывали, к Родине любви не испытывали, у каждого было свое, личное. И это личное оберегалось покруче любой военной тайны.
– К бою парни!.. – скомандовал откуда-то взявшийся Фарада.
Как пружины
