день получалось пройти только двадцать вёрст, ночью отдыхали и снова в путь. На десятый день наш обоз добрался до поместья отца, который ещё не знает, что имеет титул князя. В первой декаде июля погода стояла исключительная. Нас заметили издалека и когда наш обоз приблизился, ворота уже были раскрыты. Мать выбежала во двор и со слезами бросилась меня обнимать и ощупывать на предмет целостности тушки сына, при этом приговаривала.
– Вернулся, соколик мой ясный. Ромушка, а я глаза все выплакала. Как отца привезли, ночи спать не могу, всё снится, что на поле бранном ты лежишь беспомощный.
Я стоял и не знал, что делать. Убедившись мать взяла меня под руку и повела к крыльцу.
– Я велела баню истопить, сейчас перекусишь с дороги да в баньку, а потом и пир справим. Господи, радость то какая.
За стол усадил всех меня и наших боевых холопов. Мать присела слева от меня и смотрела на меня, а глаза её блестели от влаги.
– Матушка, скажи мне, как отец и брат, всё ли у них хорошо? – поинтересовался я состоянием отца и Богдана.
– Батюшка уже встаёт, как в баню сходишь, он к столу спустится. А Богдан лежит, но на поправку пойдёт, горячки у него нет. Смилостивился всевышний Иисус Христос, день и ночь молю. В Коломну ездила, там в храме за здравие заказывала и молила, чтобы тебя бог сохранил. Услышал Христос слова мои, – продолжала причитать мать.
Мне вспомнилась моя мать, там в 21-ом веке. Стало вдруг грустно. Но пришло время бани, и я пошёл попариться и смыть дорожную пыль. В бане я был один, в смысле без своих ратников. Парили меня две молодухи из сенных девок, обмахивали веником и нежно поглаживали. Рубахи они не снимали, но на мокнувшая ткань не скрывала, стройные тела женщин. Реакция моя предсказуема. Возражений от молодых женщин к интимной близости не последовало. Я давно заметил, что здесь, в этом времени, достаточно часто моются женщины и мужчины вместе. Молодухи сбежали, как только закончили помывку меня любимого. А я даже имён их не спросил. Посидел на веранде бани, выпив ковш кваса. Одел чистое нательное бельё, накинул кафтан и направился в дом. Прежде прошёл в светёлку брата, Богдан спал. Я потрогал его лоб, болезни не было. За моей спиной появилась холопка.
– На поправку пошёл боярич, его травяным сбором поят, чтобы спал больше, – тихо произнесла девушка.
Я кивнул и пошёл в свою светлицу. Здесь уже лежала приготовленная одежда на сундуке. Пояс с оружием висел на положенном месте. Я одел красную рубаху и синие штаны из шёлка. Здесь же стояли красные сафьяновые сапоги. Понятно, что приготовили для меня. Обулся, сверху рубахи накинул ферязь, расшитую парчой и серебряной нитью. Волосы мои отросли, пришла мысль, что не мешало бы посетить парикмахера. Спустился вниз, в трапезную. Отец уже был здесь, мы обнялись. Отодвинув меня на вытянутые руки, отец серьёзным взглядом осмотрел меня и дал команду холопам принести ушат воды и мыльную смесь. Меня усадили на низкую скамейку, рубаху и ферязь пришлось снять. Намылили мне голову и отец, вооружившись небольшим
