подоспеет, вот и побоялся, что всё войско погубит.
Я продолжил рассказ в подробностях. Отец слушал внимательно. Когда дошёл до сцены с царём, мать даже ладошки к лицу прижала.
– Государь Иван Васильевич сам тебя вызвал, а сын?
– Конечно сам. Кто бы меня пустил без приглашения? Прошлось одежды купить на Тульском торгу. В общем вошёл, поклонился до земли…
– Неужели на колени не встал, не оробел? – отец был сильно удивлён.
– А чего мне на коленях ползать? Я что прощенья пришёл просить, али милости какой? Он сам меня позвал, вот я и выказал почтение земным поклоном.
Мой рассказ о беседе с царём попеременно вводил родителей в восторг и в восхищение. Они восхищались подарками мне. Прежде чем сказать о царской грамоте, я достал сию грамотку и дал прочитать отцу. Он прочитал раз, недоверчиво посмотрел на меня, прочитал второй раз. Встал крепко меня обнял и, естественно, спросил, как так получилось.
– Государь спросил какой награды желаю. Я ответил, что невместно воину просить за службу ратную, коли царь желает пусть наградит по своему усмотрению. Вот он и подарил шубу и золота на пятьсот рублей. Потом обругал бояр, назвал их попрошайками, а Адашеву велел прямо на месте грамоту написать.
Отец восхищённо хлопал по столу ладонью, да так, что кубки подпрыгивали, а челядь боярская, а теперь уже княжеская, вздрагивала. Праздник получил новую причину продолжения. В этот вечер я напился. Проснулся на следующий день, на рассвете, в объятиях молодо девахи, одной из тех, что парили меня в бане. Однако праздник продолжился. В общем гуляли два дня. Между делом я повидался с братом, идёт на поправку и это хорошо. На третий день отец затащил меня в свою опочивальню, по всей видимости предстоял серьёзный разговор. В дальней стене отцовской опочивальне была комната. Он сходил туда принёс деревянную шкатулку, скорее похожую на сундучок. Резная и выполнена из морёного дуба.
– Я решил прикупить земли, предложили по левому берегу Оки взять от Любичей до Афанасьевки, на восток лесной массив большой в купчую попадает. Шесть крупных деревень, домов по десять и две маленьких, на пять домов каждая. В Москву так и так ехать. В Перово конюшню большую ставить велел, будет где смердам работать, а может холопами разживёмся. Аргомаков разводить будем. Мне Потап сказал тебя вороной признал, тот, что с голубыми глазами, его тоже надо будет с кобылами спаривать, как только в охоту войдут. Дорогие это кони, сын. На такого коня можно три деревни с землями взять. Хотел я чтобы ты съездил в Брянские земли, что государь нас наградил, с тобой Вадима отправлю, он всё осмотрит и оценит, советы его слушай, плохого он не пожелает нам.
– Хорошо, отец. Как скажешь.
– Позвал я тебя ещё об одном деле поговорить. Ты на раненых заговоры читал, откуда прознал?
– Э-э… – промычал я.
– Ладно, понимаю, что не хочешь говорить. Хоть и считают это грехом, но для воина знать полезно.
Отец
