подтвердила Роза Кранц, – так они в свое время и прочли марксизм – к топору, дескать, зовите Русь. Они и сейчас готовы на все.
– Проснутся, того и гляди, самые темные, националистические силы, – говорил Иосиф Эмильевич, понизив голос.
– Эта опасность всегда есть в России, – подтвердила Роза Кранц, – варварское прошлое отделено от нас очень тонкой пленкой культуры. Едва она прорвется, как хлынет неуправляемый поток варварства – и его уже не остановить. Затопит все.
– Я тоже этого же самого опасаюсь, – сказал Осип Стремовский. – Приходится признать, что нам еще далеко до Европы. Недавно был по приглашению своего коллекционера (прекрасный, кстати, человек, дантист) во Франции, смотрел парад жандармерии. Какие лица! Достоинство, стиль.
– Здесь таких не сыщешь.
– Вырождение, вырождение! Но мы должны найти способ убедить этот народ.
Вот с этой-то проблемой и должны были справиться так называемые средства массовой информации, иначе говоря, телевидение, газеты, журналы – то, что в стране стали почтительно называть «четвертой властью».
– Говорят: «четвертая власть», «четвертая власть», словно три другие в наличии, – сказал за завтраком Иван Михайлович Луговой своей жене Алине Багратион и отхлебнул немного колумбийского кофе, – так ведь никакой нету: ни первой, ни второй, ни третьей. Откуда четвертой взяться?
– Иван Михайлович, – сказала Алина, – ну пусть мальчики поиграют, они ведь еще ищут себя. Помнишь Диму Кротова, который был у нас на weekend на даче? Такой робкий, стеснительный мальчик, – и она засмеялась, вспоминая, как Дима краснел от ее шуток, а потом неловко прыгал по участку, играя в бадминтон. – Его теперь позвали заместителем главного в «Европейском вестнике». Правда, мило?
Однако Алина Борисовна ошибалась – журналисты были вовсе не робкие и никак не застенчивые. Наиболее бойкие и языкатые из общей массы интеллигентов, они ходили, высоко подняв голову: чувствовали ответственность, упавшую на плечи, чувствовали власть, свалившуюся в руки. Они язвили пороки и свойства, мешающие двигаться к прогрессу; они высмеивали отсталую отечественную культуру, что никак не хотела стать наравне с американской и европейской; они изо всех сил прививали обществу принципы нового мира, в котором хочешь не хочешь, а предстояло жить.
Сначала вернули некогда существовавшую газету «Бизнесмен». Напечатали на первой странице, что возобновляют прерванное большевиками издание. Набрали лучших, самых бойких, самых оперативных корреспондентов. И пошло дело! Слово «бизнесмен» определяло, кем общество желает видеть своего гражданина. Времена изданий «Пионер», «Большевик», «Работница» миновали. Чтобы быть гражданином, надобно торговать, крутиться, наживаться. Не спать, действовать! Весело, задорно взялись за работу энтузиасты: выделили наиболее важных для современной России
