влюблённым и изливал томящий сердце жар в стихах и развратных вылазках в квартиру Нащокина. Всё это помогало мало. Душа просила взаимности, а её не было. Так ему казалось…
Однажды зимней ночью он как обычно был у княгини и пожирал её глазами, стоя у фортепьяно. Гости рассуждали о возможностях либерализации российского общества, кто-то лениво музицировал; потрескивали свечи в канделябрах и дрова в камине. Слуги разносили бокалы с вином и коньяком; по зале уже распространялся запах ужина, который обычно подавали в два часа ночи. Княгиня казалась слегка взволнованной, её черные глаза сверкали, отражая отблески свечей. Она пристально смотрела на влюбленного юношу, и во взгляде её читалась какая-то необычайная чувственность. В воздухе искрило как перед грозой. У Пушкина зашлось сердце. Ему вдруг подумалось, что сегодняшняя ночь будет особенной.
– Друзья! – воскликнул он неожиданно сам для себя. – Позвольте мне прочесть стихотворение, которое я посвятил прекрасной хозяйке этого дома и вдохновительнице наших приятных вечеров!
Гости оживленно загудели. По удачному совпадению в этом момент слуги внесли в залу подносы с аперитивом, и кто-то тут же предложил тост за прекрасную и «вечно юную» княгиню.
С фужером в поднятой руке и вдохновением в голосе Пушкин прочёл своё посвящение, особенно выделив последние строки:
«С кем можно быть не хладным, не пустым?
Отечество почти я ненавидел —
Но я вчера Голицыну увидел!
И примирён с отечеством моим!»
Гости восторженно зааплодировали – стихотворение невероятным образом отражало настроения сложившегося вокруг княгини кружка; затем гостиную наполнил звон фужеров. Княгиня смотрела на юного поэта ласково и страстно. Этот взгляд невозможно было истолковать иначе. Окрылённый, он едва вытерпел ещё два часа в компании с неспешащими расходиться гостями.
В четыре утра они остались одни, и он упал к её ногам.
***
На улицу Пушкин вышел, когда рассвело – а рассвет в январе не скорый. Утро выдалось солнечным, ясным, и возможно, строчки про мороз и солнце, которые он положил в стихи много лет спустя, пришли ему на ум именно на скрипучей от снега Миллионной…
***
…Днём графиня Врасская – полячка, жившая у княгини Голицыной в компаньонках – придя к ней в спальню с традиционной чашкой чая, застала её плачущей.
– Что случилось, душенька Евдокия Ивановна? – встревожено спросила Врасская, припав к постели княгини.
– Ах, милочка, что я натворила… – с душевной мукой воскликнула Голицына и отвернулась. – Пропала моя молодость! Быть предназначенному… Ты ведь знаешь, что предсказания Мари Ленорман всегда сбываются!..
Врасская знала. О даре Ленорман судачила вся Европа. Говорили, что гадалка, предсказавшая смерть Марату и Робеспьеру, а также разгром и ссылку
