эрудиции блистала, как будто рожи корчила пред зеркалом. (И …здесь я выхожу опять на отступление, не по законам жанра, а собственной капризе для). (Аааа, воскликнет оппонент: так у него «каприз» с «кобылой» рода одного. Позор!!!Не знает русского азов… Что ж, я терплю и… умиляюсь).
Реплика в сторону. И всё-таки признаюсь, сказать по правде, без надменного кривляния: ведь это хорошо, что кто-то делает попытку провести анализ и разобрать стихотворения.
Всё лучше, чем бездушное молчание. Но что меня так завело? Здесь дело в некоем уровне (в том числе в методе, в системе и т. д.) разбора, в его основах, в отправных точках, в суждениях и, в конечном счёте, в правильности выводов, в которых столько безапелляционных заявлений… Мне видится такой неверный, необоснованный, односторонний взгляд, который очень раздражал ещё в период дружного шагания в ногу писателей советского периода. Когда другой подход к литературе, кроме официального, был не допустим. Вот из-за этого, из-за того, что люди мнят себя непогрешимыми, но не умеющими дальше собственного носа посмотреть, представить точку зрения другую, приходится мне объяснять и объясняться… И начинаю я свой многогранный опус….
Давно когда-то, так что, кажется, всё было в прошлой жизни, я начинал осваивать азы стихосложения. Да, было время… Много лет я прожил. И вот тогда узнал я (познакомился), в молодость свою, неимоверно просвещённых, как стаю воронов до падали, до логики охочих. Они сидели (помню) тучей за столами и, зная всё и обо всём на свете, тихонько творчество моё уничтожали. Я столько грязи про мои неопытные вирши уже не слышал больше никогда… Переживал я и бросал писать, и вновь садился, над стихами мучась. Но думал я:а нужно ли оправдывать стихи или отстаивать их многоликое значение?
Не проще ли исправить и подогнать под общеупотребительное чтиво… Но ведь я правил не всегда неправильный свой слог и сам себя корежил – из-за понимания: в чем-то критика права. Но исчезал с исправленьем вместе из моих стихов неповторимый облик личности, багаж моих приобретений жизни, и достояния судьбы, и что-то то, что истинно делает стихи поэзией…
Реплика. Вообще, я удивляюсь людской жажде кого-нибудь поучить, вот не просят их, а они знай —учат. Настойчиво так, назойливо. Мёдом не корми, дай только кого-нибудь наставить на путь истинный. Но, послушай, нет у тебя на это ни права, ни умения, ни, прости за грубость, достаточного знания. Не владеешь ты «глобальными» понятиями в этой области, не имеешь каких-то высших рассуждений о сути, о смысле. Поэтому выглядят наставления, как урок учителя для младших классов… Хочется спросить: не задумывался о малом разумении своем, начав кого-то поучать? Но почему сидит в человеке эта жажда. Мысль о том, что тебе дано такое знание, чего не имеют другие. Но с какой это стати. Сам-то не банальщину ли ты несешь, пытаясь всех поучать?
И таких учителей
