кофточку, положила в лыковую зыбку уснувшего ребёнка, повернулась Пелагее и с улыбкой сказала:
– Возвращайтесь.
И Пелагея, ответно улыбнувшись ей, спросила:
– Кто же у вас? Девочка? Или мальчик?
– Девочка. Настенька.
– Девочка? Какая вы счастливая! И ты, Стеня. – Она оглянулась на Стеню, тоже молчаливо стоявшего рядом. – А у меня одни сыновья.
К своей деревне, остановившейся в протоке в нескольких километрах от хутора, Пелагея возвращалась с радостным сердцем. Рядом с нею похрустывал широкими охотничьими лыжами Стеня, взявшийся сопровождать её.
– Палаша, – окликнул он её вскоре, – а ты что, стрелять научилась?
– Да. Научили.
– Кто? Отец?
– Нет. Один человек.
– А муж у тебя кто? За кого ты вышла?
– За Ивана Стрельцова.
– За Ваньку? Ванька – твой муж?
– Да. Был.
– Как – был?
– Пропал он. Без вести пропал ещё в прошлом году. – И, остановившись, спросила: – А вы всё одни живёте?
– Как видишь.
– А кто эта женщина?
– Ты разве не поняла? Моя жена, Тоня. Беженка. Я её в лесу нашёл. Возле Варшавки. Она из Белоруссии, из-под Витебска. Коров колхозных гнала. Весь обоз ихний разбомбили. Только она одна и уцелела. Неделю по лесам скиталась. Хорошо, нашла трёх коров и с ними, с теми коровами, плутала. Хоть от голода не померла. Я её в стогу нашёл. Утром, на росе, смотрю, след… Коровы пасутся… Коровы её к хутору и вывели. Стожок недалеко отсюда стоял.
– Красивая у тебя жена.
– Да, она хорошая.
И вдруг Пелагея остановилась:
– Стень, а ребёнок у неё…
– Ребёнок, конечно же, не мой. Но она мне жена законная. Можно сказать, венчанная. Она уже с животом пришла.
– Прости, что спросила…
– Да ничего, – засмеялся Стеня. – Чтобы потом не спрашивала.
Подошли к тому месту, где Пелагея стреляла в собак. Она указала на парашют и висевшее внизу на стропах тело.
– Надо снять. Он, видать, уже много дней тут… Самолёты над нами летали на прошлой неделе. Два были сбиты. Оба – наши. Со звёздами. Один сразу упал в озеро. А другой потянул на восток. Он только немного дымил.
– Он тоже упал. Там, дальше. Ночью на него набрела. Недалеко от протоки.
Они сняли лыжи и начали карабкаться по снегу вверх. Наст держал. Цепляясь за ветки кустарников и молодые берёзки, они вскоре добрались до той самой липы, на которой висел парашют. Внизу, едва касаясь ногами края сугроба, на стропах висело тело человека в меховой куртке и кожаном шлеме с наушниками.
– Лётчик, – сказал Стеня. – Давай его снимем. Держи, а я обрежу стропы.
Пелагея сунула в снег автомат и ухватила тело лётчика со спины, и вскоре рухнула в снег вместе с ним. Её замутило.
– Ты что, беременна? – спросил
