style="font-size:15px;"> – Ты поедешь с нами.
Так сказал мне Рамин, и я все еще пытаюсь вспомнить, была ли это просьба, или вопрос? Или приказ? Кажется, я совсем разучилась видеть оттенки интонации, нюансы тона, раз не могу отличить мольбу от повеления, особенно, когда разговариваю с ним. Как бы там ни было, я согласилась (или повиновалась?). И теперь совсем не понимаю, зачем я здесь. Я лишняя в этом театре одного актера и одного режиссера, я не участвую в их спектакле. Или я понадобилась им в качестве зрителя? Остается только гадать, наблюдать, слушать.
– Я подстроил так, чтобы они все оказались сегодня здесь, – шепчет Рамин, опустив голову, – Так тебе будет проще…
– Столик у стены, – шепчет Рамин, кротко кивнув в указанную сторону, – за ним трое. Все работают на шахте. Тот, что в красной рубашке – Эльвадо Ратос – в этой группе он лидер. Равняйся на него. Дважды пытался организовать забастовку, за что его едва не уволили. Двое других Кастиньо Аросо и Андреас Монто – его приятели. Пойдут за ним куда угодно.
– Двое за столиком у окна. Педро Савиль и Пауло Дарэмо, – шепчет Рамин, рассматривая лопающиеся пивные пузырьки в своем стакане,– Пионы с плантаций. Из тех, кто на своей шкуре испытали и кнут гринго, и кнут местных шишек. Пришли к выводу, что разницы нет.
–Трое за стойкой бара, – шепчет Рамин, сдувая пену с поверхности, – из них особо обрати внимание на того, что слева – Хуамбо Ратего. Раньше у него было другое имя. Десять лет назад устроил взрыв на одной из веток осьминога. Из тюрьмы сбежал. Сейчас работает на заводе. От своих идей не отказался.
– По центру – Лучио Альмар, – шепчет Рамин, поднося стакан к губам и делая небольшой глоток, – Бывший председатель подпольной ячейки компартии.
– Бывший? – подозрительно переспрашивает Алессандро.
– Разочаровался в их бездействии. Ушел.
– Ясно.
– Индеец справа, – шепчет Рамин, опускает стакан и едва заметно улыбается уголком рта, – Чиченьо Кхотуко.
Алессандро удивленно расширяет глаза, быстро оборачивается раз…потом еще раз…
– Помню, – тихо говорит он, – Прыткий малый. Но он тогда не пошел с нами, почему ты думаешь что сейчас…
– Тогда у него были больные родители. Он не мог уйти. Сейчас он один, – уставившись на Сани, -Все? Готов?
– Нет. Ты пропустил. Человек в углу. Сидит один за столиком. Много пьет.
– Доминьо Радригес, – шепчет Рамин и отворачивается, – Потерял сына. Мальчику срочно требовалась дорогостоящая операция. Денег он накопить не сумел. Решил украсть. Его арестовали. Отсидел два года. Вышел несколько дней назад. Я видел его на кладбище.
– Выведи его. Он нам не подходит.
– Почему?
– Слишком много пьет.
– Отговорка.
– Слишком подавлен.
– Как и все здесь. Иди. Начинай.
