на днях был обещан заслуженный отпуск на родину…
– А-а-а! – вопил курсант Денисенко и, сам испугавшись своего ловкого и точного, как удар шершня, выпада, пропихивал штык своей СВТ всё дальше и дальше. – И-и-и! Сук-ка-а!
Вальтер Клюг уже больше не мог удерживать равновесия. Земля и всё, что, казалось, так прочно удерживалось на ней благодаря неким незыблимым физическим законам, стало колыхаться и распадаться, терять свои формы и очертания. Он быстро терял силы и рухнул на колени. Он понял, что единственное, что сейчас необходимо сделать и что он ещё сможет сделать – попытаться не упасть, попытаться удержать своё тело. Удержаться, удержаться… Ведь если он упадёт, этот русский просто растерзает его своим штыком. Вальтер Клюг крепко держался за курсантскую винтовку, прижимая её к себе, потому что в это мгновение именно она одна помогала ему удерживать равновесие и не упасть с этого высокого и просторного крыльца вниз, откуда он уже никогда не поднимется. «Удержаться, удержаться… до Медыни… а там… на карте обер-лейтенанта… совсем рядом… этот проклятый иван… не отдать… только не отдать ему этот ужасный штык… Зачем?»
Бледным, глубоким ртом ещё живого человека он жадно хватал воздух. «Ещё, ещё воздуха… Ещё несколько глотков… Я жив… Я ещё жив… Я дойду до Медыни… Я должен дойти… Меня нельзя убивать… Я – кавалер Железного креста… Я завтра поеду на родину… Будьте вы прокляты…»
– Муттер… Либе…
Денисенко оглянулся, лихорадочно ища помощи. Ему казалось, что этот бугай, которого он таки достал своим штыком, сейчас соберётся с силами, вырвет у него из рук винтовку и убьёт его.
– Ребята! На помощь!
Но каждый был занят своим делом. И Денисенко завопил ещё сильнее, при этом не выпуская из рук винтовку. Она помогала ему удерживать немца на расстоянии. Выпусти он из рук приклад – и ему конец. Когда он вдруг понял, что никто не придёт к нему на помощь, с силой рванул на себя винтовку. И сразу почувствовал, как его противник сразу отяжелел и стал заваливаться набок. Но штык, видимо, засев в позвоночнике, не поддавался. Немец валился вместе с винтовкой, и Денисенко снова охватил ужас: что делать? как у него отнять свою винтовку? бросить её? пока идёт бой, взять его автомат, вон он лежит… а потом вернуться за винтовкой. А вдруг немец только притворяется? Вдруг он не умирает, а только ждёт, когда Денисенко потеряет бдительность и отпустит приклад своей винтовки?
Но тут подбежал помкомвзвода Гаврилов, оттолкнул Денисенко, упёрся ногой в судорожно напрягшийся живот немца и вырвал застрявший штык.
– На! Добей его! Живо!
– Да ну его, – испуганно попятился Денисенко, прижимая к груди свою винтовку. – Пускай сам… Он такой долго не проживёт.
– Ты что?! Давай, говорю! Под рёбра ему пару раз, и все дела! Чтобы не мучился долго.
«Его надо добить, – догадался Денисенко,
