над своим чемоданом, засобирался, а Донскову опять шепнул: – Вы её всё же послушайте. Может, для вас это интерес и представляет. Но я не стал бы доверять таким фантазиям. Ей бы тоже выспаться как следует. Вы поинтересуйтесь, у них вся квартира в иконах, церкви не надо. Тут голова сама кругом идёт. Да ещё покойник. Выяснили, отчего муж скончался?
Донсков только закашлялся.
– Ну, ну, – понимающе закивал доктор. – Ладно, звоните если что.
– А эта? – глянул Донсков на безмолвную, стынущую пластом Семиножкину.
– Не беспокойтесь. К утру, ну к обеду она глазки откроет, как та спящая принцесса. Если желаете, я санитарку пришлю, чтоб посидела. С бабки-то спроса никакого.
– Вот за это спасибо, – проводил его до двери Донсков. Пожал руку и соседям, не спускавшим с него глаз, вежливо отчеканил. – Всё нормально, граждане. Сами слышали, что доктор сказал. Расходитесь. До утра как раз успеете выспаться.
– А мне как же? – ткнулась к нему старушка.
– Вас Матрёной Никитичной величать? – улыбнулся ей Донсков.
– Никитична, батюшка, Никитична, – поклонилась та.
– А мы с вами немножко покалякаем, не возражаете?
– Да куда же я? Я здесь теперь вроде как прописалась.
– Ночевать здесь оставались? – пододвинул ей стульчик капитан. – А может, на кухню пойдём. Раз уж вы здесь, так сказать, за хозяйку остались, угостите меня чайком. Мы с вами, как два домовых.
– Господь с тобой! Чего говоришь-то? – всполошилась старушка, прогневавшись от его слов. – Грех так на себя! Неверующий небось?
– Как же? Мы веруем, – засмеялся Донсков. – В своё только.
– Вот, вот. К чему домовых-то приплёл?
– Суровые вы, Матрёна Никитична, – повинился капитан.
– Да будешь с вами, – не смирилась старушка, наливая ему чай. – Доктора того тоже чаем угощала, пока вы не приехали, а он про меня вона что наплёл!
– А вы, значит, слыхали?
– Не глуха, батюшка, не глуха. Да и не слепа, как он тебе обо мне размалевал.
«А бабка-то не из простых, – смекнул Донсков, – вон как её распирает от возмущения, надо послушать её, чем чёрт не шутит…»
– Да, доктор вроде ничего особенного и не сказал, – подзадорил он старушку. – Так. Поспать вам пожелал. От бессонницы-то, говорил, видения разные бывают, галлюцинации по-научному.
– Я не в том возрасте, батюшка, чтоб из меня дурочку строить. Грех на душу не приму. Ему сказала и вам повторю. Видала я его собственными глазами.
– Это кого же?
– Я за стенкой проживаю. Чуть шорох какой, у меня всё слыхать. Дверь за Аркадием Викентьевичем закрылась. Я прилегла.
– Это кто такой?
– Знакомый покойного Дмитрия Филаретовича. Ну и, конечно, Серафимушки. Он к ней даже чаще заглядывал в бытность-то ещё мужа. Тот на выставку, ещё куда, а они, как голубки… Но ничего лишнего не скажу, не видела.
– Значит,
