все берегла. Вот и теперь, поставив на стол миски со снедью, прежде всего задула свечу.
– Что ж ты, девка, воск-то жжешь без надобности? Ишь, не свое – не жалко. А вот жила бы тут да помогала мне по хозяйству, глядишь, и Игорь бы к тебе чаще наведывался. И что за стыдоба такая – девкам в портки рядиться да с мужиками в дружинной избе жить! Не иначе как от варягов пришлых обычай такой негодный переняли.
Ольга промолчала, не желая спорить с дурой бабой. Молча сняла с казанка вышитый рушник – масленая гречневая каша лежала в казанке горкой, рядом на блюде – пироги с капустой, в глечике глиняном маринованные белые грибы. Приподняв подол рубахи, Ольга достала длинный нож и отрезала себе большой кусок ароматного сала копченого. Поглядев, как гостья орудует тесаком, старая ключница только сплюнула возмущенно.
– Завели обычай – девкам в парней рядиться.
Однако Ольге это было привычно. Она и в Пскове все парнишкой наряжалась. Но там ей сами волхвы велели, имелась на то причина. Ольга Псковская была внучкой Вадима Храброго[10], память о котором чтили славяне, живущие вокруг Новгорода. Немудрено, что Рюрик желал от потомков недруга избавиться, да только волхвы спрятали сына Вадима. Тот жизнь прожил короткую и тихую, женился на псковитянке, дочь породил, да и отлетел душой в светлый Ирий[11]. Ольга отца не помнила, зато о деде Вадиме слышала много, гордилась им, своим происхождением и тем, что псковитяне ее княжной величали. Хотя и жила она уединенно, нигде, кроме Пскова, не бывая и прячась под личиной отрока, чтобы лазутчики Рюрика, а потом и Олега, не узнали, где она хоронится.
А затем настало то знойное лето, когда стали поговаривать о раскрасавце князе Игоре, сыне Рюрика, величая его Старым. Ольга тогда подсчитала, настолько ли стар сын погубителя ее деда Вадима. Счету волхвы хорошо ее обучили, и она знала, что родился Игорь незадолго до кончины князя Рюрика, а значит, старше ее на каких-нибудь три лета. Так какой же он старый?
В ту пору ей только четырнадцать исполнилось. Была она девушкой развитой и видной, и волхвам все сложнее становилось выдавать ее за отрока. А звали ее тогда… Ах, какое славное было у нее имечко – Прекраса. И псковитяне говорили, что недаром так нарекли красавицу, внучку Вадима. Она еще девчонкой была, а к ней уже парни с гостинцами хаживали, задевали незлобливо и только посмеивались, когда Прекраса их прочь гнала: была она строга, даже грубовата. Да и чего ждать от девицы, которая парнем наряжается и с луком да неводом лучше управляется, нежели с веретеном и куделью.
Вот в то лето, когда ее не пустили на Игоря поглядеть, она ушла подальше от города и рыбачила на реке, прозывавшейся Великой. День уже к вечеру стал клониться, когда с берега ее вдруг окликнул громкий мужской голос. Оглянувшись, она увидела вышедшего из зарослей статного молодого парня в яркой
Вадим Храбрый (?–864) – вождь новгородцев, внук Гостомысла. Поднял восстание против Рюрика и был убит им.
Ирий – в древнеславянской мифологии рай; место, где всегда весна и куда улетают птицы в холодную пору.
