Алиша и не сводит с Марека неподвижного пристального взгляда. У Марека гладкая безволосая грудь, впалый живот и красивый разворот плеч. Его мокрая кожа поблескивает в тусклом электрическом свете, длинная русая челка падает на глаза. Марек вытирает полотенцем шею и подмышки, отпирает и распахивает ворота и, выйдя со двора, выплескивает из таза грязную мыльную воду в кусты шиповника. С мятым тазом в руке Марек стоит в распахнутых воротах и, задрав голову, смотрит на усыпанное яркими звездами ночное небо. Над темным садом пролетает падающая звезда и гаснет, так и не долетев до земли.
Алиша быстро выходит из темноты, неслышно ступая босыми ногами по пыльным половицам. Она останавливается возле скамьи и, нагнувшись, подбирает с пола рубашку Марека. Панночка зарывается лицом в грязную рубашку и вдыхает густой и пряный запах пота. Прикрыв глаза, Алиша неподвижно стоит подле скамьи, словно в забытьи.
Марек пятится во двор и тянет за собой створки ворот. Старые петли протяжно скрипят, Алиша вздрагивает и с рубашкой в руках неслышно отступает в тень, стоит и смотрит на Марека из темноты блестящими глазами.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Нет, Эберхарду Стшелецкому это не показалось. Стрелка компаса впервые за много дней качнулась, поползла по циферблату и медленно описала круг, а потом еще один, и еще. И это вовсе не из-за того, что машину трясло на ухабах.
Эберхард останавливает черный «опель» на перекрестке возле железнодорожного переезда. Вдоль насыпи тянутся кусты, неподалеку стоит сложенное из красного кирпича одноэтажное здание без крыши с черными провалами окон. Под кирпичной стеной возле костра сидят трое бродяг. Кругом ночь, в кромешной темноте пропадают засаженные овсом поля, а на горизонте мигают огни какой-то деревни в дюжину дворов.
Эберхард сворачивает направо и едет, пока стрелка компаса не перестает описывать круги и не замирает на циферблате. Тогда пан Стшелецкий разворачивает машину и возвращается на перекресток. Стрелка компаса снова принимается вращаться.
Темное ликование поднимается в душе Эберхарда. Она где-то рядом, может, в соседнем городке, а может в каком-нибудь из этих сел, затерянных в темных полях. Он исколесил большую часть страны. У него уже не осталось ни времени, ни сил. И все же Эберхард её нашел.
Пан Стшелецкий включает свет в кабине и достает карту из бардачка. Он разглядывает карту, наверное, с минуту, пока не признается самому себе, что понятия не имеет, где находится.
В прежней жизни пан Стшелецкий был ученым-этнографом, доктором наук, потом он заключил договор и получил доступ к обширным сакральным знаниям, но географический кретинизм остался при нем. Эберхард так и не выучился читать дорожные карты.
Долговязый и сутулый, в поношенном черном костюме с седыми патлами, неопрятно лежащими на ушах, он выходит из машины и направляется к горящему возле здания костру.
Одна из теней, сидящих у огня, медленно поднимается на ноги. Это бродяга в черном бушлате
