ей подняться. – Вот вы и в форме, обязательно обратитесь к врачу, если голова начнет кружиться, хотя врачи наши и хлам.
Полина уходила и это происшествие сгладило все нападки, которым подверг ее Константин. Она твердо решила для себя, что всегда будет стараться больше, работать больше, учиться больше, прощать больше, понимать больше. И никогда ни что не заставит ее плохо подумать о Константине Евгеньевиче.
8. Улицы и переулки[32]
Оркестр начинает играть, представления выступающих никто не делал, но это и не обязательно. В каком-то смысле оно сделано. Призрачный мужчина поет: «На улицах и переулках…что-то там, что-то там», только язык совсем другой. Но так ведь надо, так понятнее. Она понимает это, она проходит по главной улице города, выруливая от площади перед большим концертным залом, через типа-триумфальную-арку вот на эту самую главную улицу. Она знает, что песню завели специально и что она здесь специально, рука фантазии похищает ее из одного места и помещает в другое – сюда. Зачем? Она не вполне отдает себе отчет в этом. Но знает, что это хитрая прихоть. Прихоть – это же что-то по определению хитроватое. Или нет? Как разобраться со всеми этими словами? Она думает об Эйфелевой башне и человеке, что так ее ненавидел, что обедал лишь в ресторане в ее основании. Темный локон выбивается и падает ей на глаза, она досадливо поправляет его. «На улицах и переулках….» Она соображает, лихорадочно. Картина у нее в голове уже есть. Она видит дорогу впереди и ей она совсем не нравится. Но надо стараться. Так решает она. Или так решают за нее? Так сложно во всем этом разобраться. Три уборщика с метлами на тротуаре начинают танцевать, выбрасывая при каждом повороте вокруг себя метлы в сторону. Она невольно улыбается. Значит для нее возможно что-то невольное? Или лучше сказать самопроизвольное. Или она целиком и полностью зависит от чужого произвола. Она знает, что у нее будет много времени с этим разобраться. Но разбираться надо. И чем быстрее, тем лучше. Пожилой мужчина в третий раз заводит: «На улицах и переулках». Да это улицы, да, это переулки. Она может потрогать их своими руками, прикоснуться к грубоватой облицовке домов, зайти в бар, заказать кофе и круассан. Интересно их здесь подают? Так хотелось бы, чтобы да. И вообще, что означает это «может». Она может, потому что она хочет, или потому что так хочет тот, другой? Она чувствует, что на нее не давят, не прижимают пальцем к брусчатке улицы. Не придавливают всеми силами гравитации. Оставляют ей какую-то свободу. Она живет между ударами. Они оживляют ее. Они не задумываются по конкретному плану. Они словно приходят откуда-то из вне. Они не план. Это внушает надежду. Она думает об оплавленных часах Дали. Даже квадраты сжимаются в шторм, ведь верно? Даже скачущие линии оставляют зазоры. Значит, она здесь, и она живая. Она может что-то делать. Что-то хорошее, но она видит и очертания дорог, убегающих в будущее. Они расплывчаты, но концы их словно прибиты насмерть. Насмерть. Прибиты. Она усмехается. Это так печально. Но что ей за дело до него. Равно
Музыкальная тема данного эпизода, во всяком случае сначала, песня Tony Christie – «Avenues and Alleyways»
